— Айяр, — обратился к нему Локатат, — ты говорил о женщинах и детях, уведенных с участка…
Юноша рассеянно кивнул. Все это осталось в далеком прошлом; теперь перед его глазами были только ниша и след в долине…
— А ты не догадываешься, с какого участка?
Он нетерпеливо пожал плечами. Какая разница? Поселенцы были ему совершенно безразличны. Прежде Айяр был рабом, потом превратился в ифта, но никогда жители участка с их грубой и жестокой религией и мрачными обрядами не были ему симпатичны.
— Откуда мне знать…
— Я так и думал. Прошло так много лет, я даже перестал их считать. Но иногда я вспоминаю, что был когда-то Дереком Вистерсом, вижу знакомые лица, слышу голоса. Жизнь была такой однообразной и невыносимо тяжелой, такой серой, словно ни солнце, ни лунный свет никогда не достигали ее дна. И никто не пел, как поем мы, ифты, познавшие радости леса. И все-таки вспоминаешь… и задумываешься над тем, как сейчас живут те, кого знал когда-то…
— У тебя остались близкие? — Какая-то нотка в голосе приятеля тронула юношу. У него ведь тоже остались воспоминания о прежней жизни.
— Отец, который отправил меня в лес, когда меня поразила зеленая лихорадка, и плачущая мать. Я помню их слезы. Скорее всего, их обоих уже нет в живых; работа на участке не способствует долгой жизни. Наверное, я не узнал бы их, если бы даже встретил. По их понятиям, я не был хорошим сыном. Это и привело меня к сокровищу, а потом превратило в ифта — те, кто имеет к этому склонность, непременно находят приманку и перерождаются.
— Слушай! — Айяр повернулся к подъему, за которым сверкали обломки кристаллических деревьев. Что-то двигалось по дороге.
Юноша взобрался наверх и осторожно пополз к развалинам, зная, что Локатат следует за ним. Они укрылись среди разбитых стволов и ветвей. Люди — их было десять, все в униформе рабочих космопорта — твердо печатали шаг по дороге, словно неведомая цель поглотила все их внимание.
— Опять роботы? — прошептал Локатат.
Отсюда это невозможно было определить, но кто еще здесь мог появиться? Они были вооружены станнерами и бластерами, но оружие находилось в кобурах — значит, эти слуги Того, Что Ждет, выполняют другую миссию.
16
Во владениях врага
— Возможно, То, Что Ждет, отправило своих слуг в космопорт для встречи и захвата корабля, — размышлял Джервис, глядя на марширующих.
— Тебе не приходило в голову, — Райзек пристально смотрел на него, — что враг не обязательно должен родиться на Янусе? То, Что Ждет, могло прийти из космоса и теперь пытается вернуться туда. Что, если Оно и раньше пробовало проникнуть на какое-нибудь судно и теперь предпринимает очередную попытку?
— Зачем же тогда поселенцы? — удивился Локатат.
— Они — слуги, которые нужны только на этой планете. Или То, Что Ждет, просто подстраховалось на случай, если кто-то вздумает ему помешать. Я не могу забыть те зеркала с изображениями. Может, они прибыли сюда вместе…
— Но, — прервал Джинджир, — его слугами были ларши. Кто мешает использовать слуг из зеркал, если они для этого предназначены?
— У Того, Что Ждет, могло быть несколько видов слуг, — заметил Джервис, — но твоя мысль не лишена оснований, Райзек. Ифты помнят только Янус. О природе Того, Что Ждет, не имели представления ни мы, ни те, чьими индивидуальностями мы теперь обладаем. Если Оно пришло из космоса много веков назад, то объяснимы и норы, похожие на коридоры космического корабля, и прочее. То, Что Ждет, с самого начала было совершенно чуждо ифтам, не встречалось с ними, не чувствовало их мыслей именно потому, что ифты всегда были привязаны к этой планете, как выросшие здесь деревья-башни. А мы можем подчиняться воздействию Того, Что Ждет, именно потому, что сами были когда-то людьми и знали другую жизнь.
— Стало быть, мы больше подходим для того, чтобы разгадать загадку Того, Что Ждет? — поинтересовался Мирик, ифт с другого берега моря.
— По крайней мере, это предположение объясняет многое. То, Что Ждет, всегда было чуждо ифтам. Тем более что раса, так привязанная к своему месту обитания, может оказаться пораженной ксенофобией. Думаю, наше нынешнее отвращение к людям и всему, что с ними связано, — не просто осложнение после зеленой лихорадки. Скорее, это отзвук того чувства, которое ифты всегда испытывали к чужакам. Для них, как и для нас, теперь То, Что Ждет, — воплощение зла, но ведь для других все может быть иначе.
— Но То, Что Ждет, было всегда. Кимон жил в пору Голубого листа, и он уже знал То, Что Ждет. А с тех пор ведь прошли века…
— Давно ли ты стал ифтом? — спросил Джервис. Мирик наморщил лоб: наверное, считал годы.
— Я был Раулем Орсвайном, служащим Угольного синдиката. Сюда я прибыл в четыре тысячи пятьсот семидесятом году. В следующем сезоне подхватил зеленую лихорадку во время охоты на южных островах.
— А ты? — обратился господин Зеркала к Айяру. — Ты пришел к ифтам последним. В каком году тебя привезли на Янус?
— В четыре тысячи шестьсот тридцать пятом.
— А я появился здесь в четыре тысячи четреста пятидесятом, — заметил бывший разведчик. — Но кто из нас выглядит старше, Мирик? Итак, мы можем утверждать, что ифты живут больше двухсот лет. У зактан, между прочим, продолжительность жизни почти тысяча лет — это самая долгоживущая раса из всех, известных в Галактике. Но много ли мы вообще знаем о Галактике, несмотря на все наши исследования? Что мы вообще знаем о том, как измеряют время на звездах? Может, есть такие расы, для которых жизнь зактанина — один день?
— А если То, Что Ждет, вообще не имеет ничего общего с другими расами? — предположил Райзек. — И для него что ифты, что люди — не более чем животные?
— Вполне возможно. Мы не узнаем правды, пока не встретимся с Тем, Что Ждет. Наша двойная индивидуальность может дать нам силу против того, что находится за запечатанной дверью, ведь наши воспоминания уходят в глубины прошлого — и здешнего, и находящегося за пределами Януса. И если То, Что Ждет, чуждо Янусу, возможно, нам поможет наше прежнее «я».
«Все это, может быть, и правда, но она не приближает нас к Иллиль», — мысленно вздохнул Айяр. Он следил за отрядом, пока тот не скрылся из виду. Но что стоит Тому, Что Ждет, послать еще кого-нибудь? И смогут ли ифты противостоять станнерам и бластерам? Юноша высказал свои опасения вслух. Райзек кивнул.
— Я думаю, до заката солнца еще часа четыре. Если мы пойдем сейчас, нам придется туго. Надо ждать…
Ждать и ждать! А у Иллиль, может быть, нет времени ждать. Айяр не слишком доверял предположениям Джервиса, будто девушка в полной безопасности, пока не очнется от транса. Что они знают об этом? Проще воспринимать То, Что Ждет, с позиций ифта — жуткой бесформенной силой зла, — чем приуменьшить его в своем сознании. Между тем Джервис потащил юношу в зеленую тень, Райзек встал на стражу.
— Расскажи нам еще раз о коридорах.
Айяр рассказывал об этом уже не один раз. Зачем повторять снова? Но раз надо… Он подробно, шаг за шагом, описал свой путь, стараясь не упустить ни одной детали. Господин Зеркала дважды прерывал его: один раз при описании комнаты, где Айяр видел, как тело портового офицера помещали в контейнер, а второй — когда речь шла о помещении, где стояли рядами ифты и ларши.
— Похоже, что тела отраженных в зеркалах сохранились, — прокомментировал Мирик. — Значит ли это, что процесс обратим? Если так, что сталось с теми, кто служил образцом для создания мнимых ифтов? Ведь Айяр узнал в одном из роботов своего бывшего товарища и встретил свою возлюбленную в искусственном лесу.
— Шеренга ларшей… — бормотал себе под нос Джервис. — Мне кажется, именно в ней кроется какой-то тайный смысл, понять который нам необходимо.
Солнце все еще было высоко. Как медленно тянется время!.. Когда наконец на землю спустились сумерки и Джервис дал сигнал к походу, Айяр почти бегом пустился по разбитой дороге. Райзек обогнал его и преградил путь.