На том месте, где сидел Старик, уже никого не было.
Я без сил откинулся на спину. Заплакал, уткнувшись в подушку, и вскоре уснул.
Глава 9
Проснулся я с жутким привкусом во рту, с больной головой и предчувствием неминуемой беды. Но по сравнению с тем, что было раньше, можно сказать, я чувствовал себя отлично.
– Как, уже лучше? - спросил рядом чей-то веселый голос.
Надо мной склонилась миниатюрная брюнетка. Очень даже симпатичная видимо, я и в самом деле чувствовал себя лучше, поскольку сразу это отметил. Но одета она была довольно странно: белые шорты, нечто невесомое, чтобы поддерживать грудь, и металлический панцирь, закрывающий шею, плечи и позвоночник.
– Да, пожалуй, - признался я, скорчив физиономию.
– Неприятный вкус во рту?
– Как после встречи Балканского кабинета министров. - Держи-ка. - Она вручила мне стакан с каким-то лекарством. Рот немного обожгло, но неприятный привкус сразу пропал. - Нет-нет, не глотай.
Выплюнь, и я принесу тебе воды.
Я послушался.
– Меня зовут Дорис Марсден, - сказала она. - Я твоя дневная сиделка.
– Рад познакомиться, Дорис, - ответил я и снова окинул ее взглядом. Слушай, а что это за странный наряд? Нет, мне нравится, конечно, но ты как будто из комикса сбежала.
Она хихикнула.
– Я и сама чувствую себя, словно девица из кордебалета. Но ты привыкнешь. Я, во всяком случае, уже привыкла.
– Мне нравится. Но с чего вдруг?
– Приказ Старика.
Я вдруг понял, в чем дело, и мне сразу стало хуже.
– А теперь ужинать, - сказала Дорис, переставляя мне на колени поднос.
– Я совсем не хочу есть.
– Открывай рот, - твердо сказала она, - а то я вывалю все это тебе на голову.
В перерыве между ложками - пришлось-таки есть, в порядке самообороны - я успел выдохнуть:
– Я вообще-то в порядке. Одна доза "Гиро", и я встану на ноги.
– Никаких стимуляторов, - категорически ответила она, запихивая мне следующую ложку. - Специальная диета и отдых, а под конец дня снотворное. Распоряжение доктора.
– А что со мной?
– Истощение, длительное голодание, цинга в начальной стадии. А кроме того, чесотка и вши - но с этими бедами мы уже справились. Теперь ты все знаешь, но если скажешь доктору, что это я проболталась, мне придется сказать, что ты врешь. Перевернись.
Я перевернулся на живот, и она стала менять повязки. Оказалось, у меня полно воспалившихся болячек. Подумав о том, что она сказала, я попытался вспомнить, как жил при хозяине.
– Не дрожи, - сказала она. - Что, плохие воспоминания?
– Нет, все в порядке, - ответил я.
Насколько я помнил, есть мне доводилось не чаще чем раз в два или три дня. Мыться? Вспомнить бы… Нет, за это время я вообще не мылся! Брился, правда, каждый день и надевал свежую сорочку: хозяин понимал, что этого требовали условия "маскарада". Но зато ботинки я не снимал с тех самых пор, как украл их на старой базе, а они еще вдобавок и малы были.
– Что у меня с ногами? - спросил я.
– Слишком много будешь знать, скоро состаришься, - ответила Дорис.
Вообще-то я люблю сиделок: они всегда спокойны, общительны и терпеливы. Ночной сестре, мисс Бриггс, с ее лошадиной физиономией до Дорис было, конечно, далеко. Она носила такой же наряд из музыкальной комедии, в каком щеголяла Дорис, но никаких шуточек по этому поводу себе не позволяла, и походка у нее была как у гренадера. У Дорис, слава богу, при ходьбе все очаровательно подпрыгивало.
Ночью я проснулся от какого-то кошмара, но мисс Бриггс отказалась дать мне вторую таблетку снотворного, хотя и согласилась, чтобы убить время, сыграть со мной в покер. Выиграла у меня половину месячного жалования. Я пытался узнать у нее что-нибудь о Президенте, но это оказалось невозможно. Она делала вид, что вообще ничего не знает о паразитах и летающих тарелках, хотя наряд ее объяснялся только одной причиной.
Тогда я спросил, что передают в новостях. Она ответила, что была слишком занята и ничего не видела, а когда я попросил поставить мне в комнату стереовизор, сказала, что нужно будет спросить у доктора, который прописал мне "полный покой". Я поинтересовался, когда смогу увидеть этого самого доктора, но тут раздался сигнал вызова, и она ушла.
Я сразу подтасовал колоду, чтобы ей достались хорошие карты, не требующие прикупа - так мне не пришлось бы передергивать.
Позже я уснул и проснулся, лишь когда мисс Бриггс принесла мокрую марлю, чтобы я умылся, и хлопнула ею меня по лицу. Затем она помогла мне приготовиться к завтраку, который принесла уже Дорис. За едой я пытался выведать у нее какие-нибудь новости, но так же, как и с мисс Бриггс, ничего не добился. Сиделки порой ведут себя так, будто работают не в больнице, а в яслях для умственно отсталых детей.
После завтрака заглянул Дэвидсон.
– Мне сказали, что ты здесь. - На нем были только шорты и ничего больше, если не считать бинтовой повязки на левой руке.
– Это уже больше, чем сказали мне, - пожаловался я. - Что у тебя с рукой?
– Пчела ужалила.
Он явно не хотел говорить, при каких обстоятельствах его полоснули из лучемета - что ж, его дело.
– Вчера здесь был Старик. Вылетел отсюда пулей. Ты его после этого видел?
– Видел.
– И что?
– Все нормально. Сам-то как? Психологи уже допустили тебя к секретным материалам?
– А что, кто-то во мне сомневается?
– Спрашиваешь! Бедняга Джарвис так и не оклемался.
– Серьезно? - Почему-то мысль о Джарвисе не приходила мне до сих пор в голову. - И как он сейчас?
– Никак. Впал в коматозное состояние и умер. Через день после твоего побега. В смысле, после того как тебя захватили. - Дэвидсон смерил меня взглядом. - У тебя здоровья, видно, хоть отбавляй.
Я, однако, совсем этого не чувствовал. Накатила слабость, и я заморгал, борясь с подступающими слезами. Дэвидсон сделал вид, что ничего не заметил.
– Видел бы ты, что тут было, когда ты смылся! Старик рванул за тобой, если можно так выразиться, в одном пистолете и насупленных бровях. И, наверно, поймал бы, да полиция помешала, и пришлось его самого выручать. Дэвидсон ухмыльнулся.
Я слабо улыбнулся в ответ. Было в этой сцене что-то одновременно возвышенное и комичное: Старик в чем мать родила несется спасать мир от смертельной опасности.
– Жаль, я не видел. А что еще случилось в последнее время?
Дэвидсон пристально посмотрел на меня и сказал:
– Подожди минуту.
Он вышел из палаты, но вскоре вернулся.
– Старик сказал, можно рассказать. Что тебя интересует?
– Все! Что произошло вчера?
– Вот вчера-то меня как раз и прижгли. - Он повел забинтованной рукой. - Повезло еще, потому что троих других агентов убили. В общем, шороху много было.
– А Президента? У него…
Тут в палату ворвалась Дорис.
– Вот ты где! - накинулась она на Дэвидсона. - Я же сказала лежать.
Тебе давно пора быть в госпитале. Машина ждет уже десять минут.
Дэвидсон встал, улыбнулся и ущипнул ее за попку здоровой рукой.
– Без меня все равно не начнут.
– Ну быстрее же!
– Иду.
– Эй! - крикнул я. - А что с Президентом?
Дэвидсон оглянулся через плечо.
– С ним-то? С ним все в порядке, ни единой царапины.
Через несколько минут вернулась рассерженная Дорис.
– Пациенты! - произнесла она так, будто это бранное слово. - Я ему должна была двадцать минут назад укол сделать, чтоб подействовал еще до больницы. А сделала, только когда он в машину садился.
– Что за укол?
– А он не сказал?
– Нет.
– М-м-м… в общем-то, никакого секрета тут нет. Ему левую кисть ампутируют и пересаживают новую.
– Ого!
Теперь он, подумал я, уже не расскажет, чем кончилось, потому что увидимся мы не скоро: когда руку пересаживают, это не шутка; его дней десять под наркозом продержат. Снова решил попытать Дорис: