— Разделим их между собой или каждый из нас просмотрит все из них?
— Хорошо. Давай поделим поровну, чтобы выудить что-нибудь из этого барахла, а затем вместе просмотрим оставшееся, — предложил я. — А теперь за работу.
Даже после того, как я видел собственными глазами паразита на спине бедняги Барнеса, даже после того, как Старик доказал мне, что «летающее блюдце» на самом деле приземлилось, я не был готов к тому, чтобы осознать, какие горы свидетельств можно найти погребенными в публичной библиотеке. Все безошибочно говорило о том, что Землю посещали корабли из космоса и притом не один раз, а довольно часто.
Сообщения задолго предшествовали нашим собственным достижениям в области аэронавтики. Некоторые датировались семнадцатым веком и даже ранее, но было невозможно вынести правильное суждение в отношении их, ибо в те времена словом «наука» обозначались ссылки на Аристотеля. Первые систематизированные данные относились к сороковым — шестидесятым годам двадцатого столетия. Следующий всплеск их датировался восьмидесятыми годами того же столетия. Я в этом усмотрел нечто закономерное и начал просматривать предшествующие материалы, исходя из интервала в тридцать или немного больше лет. Опытный статистик-аналитик мог бы что-нибудь извлечь из этого.
«Летающие блюдца» привязывались к «таинственным исчезновениям» не только потому, что относились к той же категории явлений, что и морские змеи, кровавые дожди и другие подобные спорные явления, но так же и потому, что, согласно хорошо проверенным данным, пилоты преследовали «блюдца» и больше уже никогда не возвращались. Из этого правила не было исключений, и поэтому допускалось единственно возможное объяснение — катастрофа при невыясненных обстоятельствах.
Меня осенила еще одна безумная идея, и я стал пробовать определить, существует ли тридцатилетняя цикличность таинственных исчезновений, и если это так, совпадает ли она с появлением неопознанных объектов в небесах? У меня не было абсолютной уверенности в этом — материала было слишком много и закономерности не плавали на поверхности. К тому же очень много людей пропадают без вести ежегодно по разным причинам. Однако наиболее важные события учитываются в течение уже длительного времени. Я сделал пометку, чтобы анализ их был поручен специалистам-профессионалам.
За весь вечер мы с Мэри не перебросились и тремя словами. В конце концов, мы поднялись и устало потянулись.
— Ну, каково же заключение? — поинтересовался я.
— Я чувствую себя воробьем, свившим гнездо в водосточной трубе.
— И мы поступим точно так же — не будем принимать во внимание события в Айове — что будет означать: наше гнездо в сточном желобе!
— Нет, нет, Сэм. Нужно же что-то предпринять! На этот раз их действия носят завершенный характер! Они явились сюда, чтобы теперь уже остаться навсегда.
— Может быть. Наверное, так оно и есть.
— Так что же нам делать?
— Деточка, тебе пора уже знать, что одноглазому в стране слепых чертовски трудно что-то объяснить.
Не будь циником, Сэм! Не такое сейчас время.
— Да, ты права. Не такое. Давай пойдем отсюда.
Было уже очень поздно, и библиотека была почти пустой.
— Вот что я тебе скажу. Давай возьмем побольше пива и пойдем ко мне в номер, трахнем его и поговорим обо всем этом.
— Только не к тебе, — покачала она головой.
— Черт возьми, но ведь это наша работа.
— Давай двинем ко мне на квартиру. Она в нескольких сотнях миль отсюда. Я там организую ужин.
Жизнь моя снова обрела смысл и полноту звучания.
— Лучшего предложения я давно не слышал. Серьезно. Однако почему бы все же не двинуть ко мне? Мы бы сэкономили почти час!
— Ты не хочешь идти ко мне? Но ведь я тебя не покусаю.
— А я на это надеялся. Нет, я только удивлен, чем вызван такой внезапный поворот?
— Ну что ж, наверное потому, что я хотела показать тебе медвежьи капканы, расставленные вокруг моей кровати. Или, возможно, я хотела доказать тебе, что умею готовить. — На щеках ее появились две очаровательные ямочки.
Я подозвал такси, и мы отправились к ней.
Когда мы вошли в ее квартиру, она тщательно все осмотрела, затем вернулась и сказала:
— Повернись. Я хочу пощупать твою спину.
— Почему ты…
— Повернись!
Я замолчал. Она долго и тщательно прощупывала всю мою спину, затем сказала:
— А теперь проверь мою!
— С удовольствием! — Тем не менее я отнесся к этой работе со всей серьезностью, потому что понял, к чему она клонит. Под ее одеждой не было ничего такого, чего не надлежало бы иметь девушке, если не считать широкого ассортимента различных смертоносных средств.