Выбрать главу

Не выпуская из рук секретаршу, я открыл огонь. Краем глаза я поймал какое-то движение и, резко обернувшись, увидел, что в дверях стоит Барнес — вернее, Барнес номер два. Я выстрелил ему в грудь, чтобы навылет поразить слизняка, прикрепившегося к его спине, затем обернулся к образовавшейся в центре приемной свалке.

Дэвидсон снова был на ногах. К нему подкрадывалась одна из девушек. Она, казалось, была ранена. Он выстрелил ей прямо в лицо, и она упала. Следующий его выстрел прошелся рядом с моим ухом.

— Спасибо! — завопил я. — Убираемся отсюда! Джарвис, за мной!

Дверь кабины лифта была открыта. Мы помчались вниз. Я продолжал сгибаться под бременем секретарши Барнеса. Дэвидсон дрожал, Джарвис был бледен, как мел.

— Успокойтесь, — сказал я. — Вы стреляли не в людей. Посмотрите. — Я приподнял тело девушки и взглянул на ее спину.

Ноги едва не подкосились подо мной. Мой образец, тот, который я должен был доставить живьем, исчез! Соскользнул, скорее всего, на пол и куда-то отполз во время схватки.

Дэвидсон снова был на ногах.

— Джарвис, — спросил я, — вы ничего необычного не ощущаете?

Спина девушки была покрыта мелкой сеткой, будто в кожу были воткнуты миллионы булавок в том месте, где к ней прикреплялся паразит.

Я усадил девушку на пол, прислонив к стенке кабины. Она все еще была без сознания, поэтому мы оставили ее в лифте. Без всякого шума и крика мы пересекли вестибюль и вышли на улицу.

Здесь возле нашей машины стоял полисмен, держа в руке квитанцию. Он вручил ее мне и сказал:

— Вы оштрафованы, сэр, за то, что поставили свою машину в неположенном месте.

— Извините, офицер, — рассыпался я в извинениях и, полный раскаяния, тут же подписал протокол, после чего пулей бросил машину вверх и вперед, чтобы сразу же уйти от погони, если она последует. Набрав высоту, я тотчас же сменил номера и код машины. Старик предусмотрел все до мелочей!

Зато он не был высокого мнения обо мне. Я попытался было доложить о случившемся, но он сразу же оборвал меня и велел двигаться прямо в отдел.

Там с ним уже была Мэри. Он выслушал меня, ворчливо перебив лишь в нескольких местах.

— Вы многое увидели из того, что произошло с нами? — спросил я, закончив свой доклад.

— Передача прекратилась, как только вы пересекли шлагбаум, — скривился Старик. — Ты, наверное, понимаешь, парень, что на президента не произвело особого впечатления то, что он увидел?

— Догадываюсь.

— Он велел мне выгнать тебя с работы в шею!

Я оторопел.

— Но ведь я точно выполнял все… — начал было я оправдываться.

— Заткнись! — прорычал Старик. — Я сказал ему, что он может увольнять меня, а не моих подчиненных. Ты, разумеется, круглый болван, — продолжал он спокойно, — но в такое время нельзя разбрасываться даже такими.

— Спасибо.

Мэри бесцельно бродила по кабинету. Я пытался встретиться с ней взглядом, но она очень сосредоточенно рассматривала предметы обстановки. Затем она остановилась за стулом Джарвиса и подала Старику такой же знак, как и в случае с Барнесом.

Я ударил Джарвиса своим лучеметом по голове, и он сполз на пол.

— Назад, Дэвидсон! — крикнул Старик. Его лучемет был наведен на грудь Дэвидсона. — Мэри, а вот этот?

— Он в полном порядке.

— А тот?

— Сэм чист.

Взгляд Старика ощупал нас всех, и никогда я не чувствовал себя столь близко от смертного порога.

— Закатайте рубахи, — приказал он.

Мы молча повиновались. Мэри оказалась права. Теперь я стал сомневаться в том, узнаю ли я вообще о том, что паразит овладел мной.

— А теперь у него, — приказал Старик. — В перчатках!

Мы разложили тело Джарвиса на полу и осторожно разрезали его одежду. Живой экземпляр слизняка был в наших руках!

Глава 6

Я почувствовал, что вот-вот меня вырвет, Мой желудок не мог перенести мысли о том, что эта мерзость была прямо рядом со мной на всем пути из Айовы. Я не брезглив, но это должен испытать каждый, чтобы иметь право осуждать меня.

Я сглотнул слюну и предложил:

— Давайте снимем его. Может быть, мы еще сможем спасти Джарвиса.

Я не думал, что такое на самом деле возможно. Во мне укоренилось предубеждение, заключающееся в том, что всякий, кем владела некоторое время эта мерзость, был безвозвратно искалечен.