Мисс Бриггс отказалась мне дать вторую таблетку снотворного, когда я проснулся ночью после кошмара, зато она играла со мной в покер и ободрала меня на половину месячной зарплаты. Я пытался выяснить у нее, каковы дела у президента, но она ничего не сказала. Она ни за что не призналась бы, что ей известно хоть что-нибудь о паразитах, о летающих тарелках и тому подобном — при этом сама оделась в костюм, у которого могла быть только одна цель.
Я спросил тогда у нее, что интересного в «Новостях». Она ответила, что была настолько занята, что не смотрела никакие передачи. Поэтому я попросил принести в мою палату стереоприемник. Но она тут же сказала, что на это нужно разрешение врача. Я был в списке тех, кого «нельзя беспокоить». Я спросил, как же мне увидеть этого так называемого врача. В это время раздался звонок, и она вышла.
Через некоторое время я заснул. Разбудила меня мисс Бриггс, шлепая по лицу полотенцем. Она подготовила меня к завтраку, после чего ее сменила Дорис и принесла его мне. Пока я жевал, я несколько раз заговаривал о новостях — результат был таким же, как и с мисс Бриггс. Сиделки вели себя так, будто это был лазарет для слабоумных детей.
После завтрака меня навестил Дэвидсон.
— Прослышал, что ты здесь, — сказал он.
На нем были шорты и больше ничего, если не считать повязки на левой руке.
— Это больше того, о чем слышал я, — пожаловался я. — А что случилось с тобой?
— Пчелка укусила.
Если он не хотел рассказать мне, каким образом он получил ожог, то это его личное дело.
— Старик был вчера здесь, — продолжал я, — и исчез совершенно внезапно. Ты видел его после этого?
— А как же.
— Ну и что?
— Что, «что»? Лучше скажи, каковы твои дела? Ребята из сектора психологии решили уже, что тебе можно заниматься секретными делами, или нет?
— А разве в этом есть какие-нибудь сомнения?
— Похоже, что тебя здесь неплохо подлатали. А вот бедняга Джарвис больше не оправился после этого.
— Что? — Я до сих пор не задумывался о судьбе Джарвиса. — Как он там сейчас?
— Никак. Он впал в коматозное состояние и скончался на следующий день после твоего ухода. Я имею в виду тот день, когда они тебя поймали. — Дэвидсон поглядел на меня. — Ты, должно быть, толстокожий.
Я не ощущал себя толстокожим. Слезы, вызванные слабостью, снова хлынули из моих глаз, и я стал часто-часто моргать, смахивая их. Дэвидсон сделал вид, что ничего не заметил, и продолжал:
— Тебе нужно было видеть ту кутерьму, которая поднялась после того, как ты от нас ускользнул. Старик бросился за тобой, не имея при себе и на себе ничего, кроме лучемета и твердой решимости изловить беглеца. Он бы поймал тебя, но его задержала полиция, и нам пришлось вытаскивать его из каталажки. — Дэвидсон улыбнулся.
Я тоже улыбнулся. Было что-то трогательное и вместе с тем глупое в том, что Старик бросился спасать весь мир в чем мать родила.
Жаль, что я упустил такое зрелище. Что же произошло после этого?
Дэвидсон посмотрел на меня и через минуту сказал:
— Подожди-ка минутку. — С этими словами он вышел из палаты.
Я ничего не понял. Но он уже возвращался.
— Старик говорит о’кей. Что же ты хочешь знать?
— Все! Что произошло вчера?
— Как раз тогда я и заработал это. — Он взмахнул обожженной рукой. — Мне еще повезло, — добавил он. — Три агента были убиты. Скандал, да и только!
— Что с президентом? Он тоже…
В палату вбежала Дорис.
— О, вот вы где? — сказала она Дэвидсону. — Я же велела вам оставаться в постели. Вас скоро должны отправить в госпиталь. Скорая помощь вот-вот должна приехать.
Он встал, ухмыльнулся и ущипнул ее здоровой рукой.
— Не беспокойся, сестричка. Праздник не начнется, пока я туда не попаду.
— А ну, живо!
— Иду, иду.
— Эй! — отозвался я. — А как же все-таки президент?
Дэвидсон бросил через плечо:
— С ним все в порядке. Ни единой царапины.
Дорис вернулась через несколько минут, вспениваясь от негодования.
— Пациентики! — Она произнесла это слово, как ругательство. — Я должна была сделать ему укол двадцать минут назад. Теперь мне пришлось делать его прямо в машине скорой помощи.
— Укол против чего?
— Разве он вам не сказал?
— Нет.
— Что ж, нет смысла утаивать это от вас. Ампутация и пересадка левой руки, чуть пониже локтя.
«Да, — подумал я, — навряд ли я услышу конец этой истории от Дэвидсона. Пересадка новой конечности всегда связана с шоком. Приходится держать пациента под наркозом не менее десяти дней». Я снова взялся за Дорис.