Из трех снарядов два ударили в обод и только один пролетел внутрь глаза. Взмах огромного хвоста накренил транспорты и отбросил в сторону. Чудище исчезло. Автопилот недовольно хрюкнул и вернул "Витязь" и "Надежду" на маршрут.
В рубке "девчачьего" корабля первый пилот "железной рукой" наводила порядок. Кивком отправила Женьку помочь Катрин, сама схватила Светку за шиворот и резким рывком опрокинула второго пилота кверху попой на спинку кресла. Светка извивалась, отталкиваясь руками от сиденья, пыталась нащупать ногами точку опоры.
Надя работала решительно. Не смущаясь нашим "онлайн наблюдением", задрала девушке подол на самую спину, стянула белые трусики и глубоко вонзила в верхнюю ягодичную мышцу иглу шприца.
– Успокоительное, – пояснила в ответ на мой вопросительный взгляд.
– Восхищаюсь твоим профессионализмом, – я поднял вверх большой палец.
– Учись – пригодится в жизни, – засмеялась Надя. Отвесила по Светкиному заду звонкий шлепок, подтянула до места трусики, одернула платье. Подхватив под грудь, поставила девушку на ноги и подтолкнула к Женьке и Катрин. – Уложите в кубрике. Поспит – успокоиться.
– Не плохую корму отрастила девушка на растительной диете, – восхищенно прищелкнул языком Сашка.
Я вскинул руку и перехватил летящий в его голову Серегин кулак. Поддержал крепко сдавливая пальцы, пока второй пилот не перестал дергаться и отпустил:
– Раньше думал, что речевые импульсы из мозга идут, пусть, из костного, – я поколол Сашку и Серегу взглядом. – Давайте хотя бы здесь без истерик.
Ко мне наклонился Федор и зашептал в ухо:
– Плотненько поработать веслом на этой корме было бы в кайф.
– Еще один кормчий. Не слишком ли вас распирает, морячки.
– Так ведь, уже неделя без берега, капитан.
– Боцман, я тебя сам прикончу.
– Оставь меня рыбе, – Федор разом погрустнел, – ей уже пора вернуться.
К креслу второго пилота подошел Серега. Не понравился мне его агрессивно-взвинченный вид. Боцман вопросительно посмотрел на меня, готовясь уступить место.
– Нет! – я покачал головой. – Извини, Сергей, дело еще не закончено. Федор?
– Раненые… они возвращаются всегда, – обреченно выговорил Боцман. – И под снаряды себя уже не подставляют. Нам нужен фугас.
Момент истины. Фугас – оружие гарпунера – мощный заряд взрывчатки, с которым космокапсула ныряет в рыбий рот и взрывает ее сердце, но у нас нет космокапсулы и …
– Алексей быстро перелистай накладные, в каком из кластеров взрывчатка?
– Придется нырять в скафандре, – ответил на мой взгляд Федор.
– Я пойду! – выдвинулся вперед Серега.
Дама напортачила, и рыцарь уже готов отдать жизнь. Устаю иногда в этом институте благородных девиц.
– Рыцарей развелось, уже и драконов на всех не хватает, – я улыбнулся Наде. – Парням приходится сражаться между собой за право завалить реликтовое чудовище. Не паникуй раньше времени, Серега, – это не твой шанс. Алексей, нашел?
– И прямо под собственным задом – в первом кластере.
– Сделаем так. Утроим заряд, тогда не придется с ним нырять, – только забросить. Сашка и Серега – на страховке. Сразу после броска втягиваете фалом Боцмана в люк, и включаем двигатели. У нас будет десять секунд. Надя, слышишь.
– Все поняла.
Пасть поднималась справа-снизу неторопливо и неотвратимо. Во время экскурсии с учениками на металлургический завод случилось заглянуть в мартеновскую печь, увидеть кипящий, брызжущий искрами металл. Пасть чудовища выглядела в разы больше, и "мартен" был обсажен по кругу длинными, загнутыми внутрь зубами. Федор отделился от корпуса "Витязя" и поплыл навстречу рыбе, прижимая к груди полуметровый шар фугаса. Фал – страховочный трос – змеился, вспыхивая отблесками на сгибах, следом.
Очевидно, рыба не видела Боцмана подбитым глазом, и это увеличивало наши шансы.
– Та, рядом с Луной, была поменьше, – прошептал в тишине Леха.
– Помолчи. Черт! Он не дотягивается.
Боцман не рассчитал траекторию и теперь проплывал ниже нижней губы. Мы видели, как он отчаянно пытается оттолкнуться ногами и приблизиться к цели, но вакуум не твердая опора. Внезапно рыба сильнее раскрыла рот, и ее нижние зубы оказались на уровне груди Федора.
– Ну, давай! – я заговорил вслух.
Федор толкнул снаряд вперед, перевалил его через зубы и нырнул вниз. Фал натянулся и потащил гарпунера к шлюзовому люку.
– Надя, приготовились, – на панели загорелась лампочка захлопнувшегося шлюза. – Три, два, раз, поехали.
Ускорение придавило к спинке. Свалился и покатился на боку к выходу не привыкший к перегрузкам Слоник. Экран кругового обзора осветила яркая вспышка оставшегося позади взрыва.
Полет получается крайне насыщенным и утомительным. Начавшись боем со спецназом службы безопасности, взрывом космодрома, продолжает грузить мои уставшие от впечатлений совесть и душу трупами людей(а теперь и рыб), которым до конкретного меня в сущности и дела не было. Они решали свои задачи, а я со своими экипажами оказался на их пути. Жизнь окрасилась в цвета безнадеги: рок, судьба или нечто, сзади нависающее над плечом и шипящее в ухо с назойливым постоянством.
Усталость материализовалась булыжником в голове. Попытки заговорить, повернуться, перевести взгляд переваливали камень в черепной коробке и вызывали мучительную боль. Излечить ее можно только сном, но через три часа посадка на Приют Путника, и доверить сложный маневр Сереге или Боцману нельзя: маловато пока у ребят опыта.
В кресле второго пилота Федор. Серега с радостью перегрузил свои служебные обязанности на Боцмана и часами пропадает в кабинке "интим-связи", воркуя со Светкой о возвышенном, "неземном" и, просто, высоком. После победы над рыбой ребята зациклились на защите животных. Серега второй раз отказался есть мясо, смотрел во время обеда осуждающим взглядом и выдал фразу: "Защита животных – священный долг каждого цивилизованного человека!"
– Говоря "цивилизация", человечество себе льстит, – скривился в ответ Леха, – а игры в защитников природы – придумка пастырей-кукловодов, для обеспечения себя послушной паствой.
– Федор, а кто направил Добрый нас перехватывать?
– Генерал Иванофф, – Боцман отвлекся от наблюдения за космосом и повернулся с креслом в мою сторону. – В следующий раз осмотрительнее будешь выбирать начальство.
– Так он жив? – не люб мне был генерал, но и смерти я ему не желал.
– Когда вы разнесли космодром, отделался синяками, помчался на запасной командный пункт и начал рвать и метать, – Федор радостно улыбнулся.
– Федя, космодром "разнес" генерал: подорвал Заряды самоликвидации, которые мы оставили на складах, но меня, тем не менее, сжигает чувство вины за гибель космодромной обслуги и душечки Ксюши.
– Не заморачивайся, – Федор отмахнул рукой, дурашливо приосанился и забасил голосом пастыря. – Нет на тебе невинной крови, отрок. – Он засмеялся и продолжил обычным тоном. – Вечером космодромная богема наливалась в "Веселом Такелажнике" по случаю Ксюшиной днюхи, ну, ты в курсе. Когда выпили за Ксюшу по пятой, пришли Колян и Витек и рассказали, как классно оторвались в драке с отличным мужиком. Начали пить за тебя и за благородство в бою. Ксюша сказала, что поцелует того, кто будет брать с тебя пример. Все пообещали стать благородными героями космоса и начали целовать Ксюшу и пить за твое здоровье. Потом вспомнили. что я твой друг, и начали пить за меня, а я – целовать Ксюшу, в общем, бедлам, разврат и моральное падение всех присутствующих. На третьем круге, в восемь утра, меня погрузили на гравипед, оттуда в Добрый и отправили на рыбалку. А через два часа космодром взорвался, только никого, кроме Службы безопасности там не было. Все валялись пьяные в Веселом Такелажнике.
– Умеешь успокоить, а девицы рядом с генералом не было?
– Резкая и спортивная в обтягивающем камуфляже?
– Она, моя бывшая.
– Крутилась у стола во время видеосвязи. Ты здорово разозлил девушку: генерал дал команду взять транспорты на абордаж, а вас живыми, но девушка бросилась, как пантера, брызнула в Иваноффа ядовитой слюной, и генерал велел стрелять на поражение. Я решил не участвовать и сбежал.
– Слюна, точно, ядовитая?
– Китель у генерала задымился.