В честь удачного спасения отдохнувший и подзарядившийся энергией Жвачкин был готов воспроизвести любое блюдо по заказу. Альф не стал делать исключения из праздника и попросил себе обычную «губную гармошку». «Если эта еда мне нравится по будним дням, то почему она должна мне разонравиться в праздник?», — логично рассуждал он.
«Губная гармошка» представляла собой набор из семи, по количеству нот, коротких сосисок. Сосиски были обычными. Необычным в них являлась начинка. Каждая сосиска, вернее шесть из них, имела внутри себя канал, заполненный наполнителем. Сосиска «ре» содержала картофельное пюре, «ми» — майонез, «фа» — фасоль, «соль» — горчицу, «ля» — томатный кетчуп, «си» — тертые яблоки. Сосиска «до» представляла собой простую толстенькую сосисочку без ничего.
Из самого описания понятно, как такой сэндвич надо было кушать. Если у вас хорошее настроение, то вы «чижик-пыжик»: соль-ми-соль-ми-фа-ми-ре…». Что в переложении на пищевую гармонию представляет следующие «щи»: горчица-майонез-горчица-майонез-фасоль-майонез-пюре и так далее.
Таким образом из семи обычных сосисок можно было получить бесчисленное множество различных вкусовых ощущений. Стоило только подобрать соответствующую мелодию.
Если настроение было не очень, то Альф обходился обычной вкусовой гаммой, чаще всего «до-мажор» и съедал сосиски подряд, начиная с первой. Но такое случалось достаточно редко.
Что касается Азы, то она решила себя побаловать и заказала два рулета. Один мясной, пятислойный. Он так и назывался — «отличный» рулет. Мясо, омлет, курица, опять омлет и внутри розовая ветчина. Ломтики такого рулета полагалось класть на тоненькие кусочки хлеба. Но Аза частенько употребляла его без хлеба, просто откусывая от большого куска.
Второй рулет бисквитный. В мягком бисквите в разных местах было запечено все, что только душа может пожелать. Орехи, кусочки шоколада, цукаты, халва и много другой вкуснятины. Толстая полоска разноцветного крема прокладывалась между слоями теста. Сердцевину рулета составляла ананасная трубочка.
Немного поколебавшись, отведать кусочек рулета «Слюнки» согласился и Альф. Чтобы придумать лучшее, требовалось потратить время, а уж очень есть хотелось.
Заказ был принят. Аза, в предвкушении пиршества, присела за стол.
Пять минут прошло. Поднос оставался абсолютно пустым. Жвачкин удивленно нажал на себе большую зеленую кнопку «Вызов». В ответ внутри что-то недовольно загудело. Он нажал кнопку еще, на этот раз сильнее. Недовольства в гудении значительно прибавилось и на поднос шлепнулась какая-то бесформенная масса. Скорее всего она была похожа на губную гармошку, засунутую в «отличный» рулет и поверху обмазанную слюнками.
Вид месива был не ахти какой, но для голодных вполне пригодный. Самое печальное — его было мало!
Жвачкин непонимающе начал ощупывать себя, пока Марс не обратил его внимания на мигающую красную полоску в самом верху груди. «Нет биомассы» — четко светились буквы на тревожном красном фоне.
— Эх, я, остолоп! — горестно взмахнул руками Жвачкин, обнаружив эту надпись. — Лучше бы меня сон-лучами прибило, чем дожить до такого позора!
— В цем дево, Соколатик, — не очень внятно поинтересовалась Аза, интенсивно прожевывая приготовленный «шедевр». — Осень кусна!
— Кусна, кусна, — подтвердил кивком головы Альф, делая последнее глотательное движение над своей долей.
— Кусна-то кусна, — Жвачкин в волнении даже не заметил, что повторяя, коверкает слова, — а вот кусать больше нечего!
— Ну и ладно, — заморив немного червячка, Альф перестроился на благодушный лад. — Если бы сон-лучи тебя усыпили, то мы и этого бы не получили.
— Усыпили, не усыпили, это теперь не играет особого значения, — огорчению Жвачкина, судя по интонации, не было предела. — Мне вас все равно больше кормить нечем. Просто я, башка пустая, забыл перед полетом запастись органической пищей. Привык, что на Земле то травка под боком, то веточка над головой… Э-э-эх.
И он горько поник головой.
Его огорчение и самобичевание было таким искренним, что Аза не выдержала.
— Шоколадик, перестань, лапушка! Да лучите я целый месяц буду голодать, чем на такое смотреть. Что-нибудь придумаем.
Жвачкин всегда поддавался на уговоры. Особенно на ласковые.
— Ну, если только для тебя. А так бы я ни за что не успокоился. Начну думать прямо сейчас. Это для меня раз плюнуть. Во, придумал.