— Спасибо, замечательно, — оторопело откликнулась Лина и устроилась в указанном ей кресле.
— В нашем распоряжении двадцать минут, — сообщил президент, устраиваясь в кресле напротив, — валяйте, задавайте ваши вопросы.
— В народе поговаривают, что вы не совсем здоровы последнее время, как вы можете прокомментировать эти слухи? — торопливо задала Лина первый вопрос.
— Я дам вам комментарий, — пообещал президент, несколько секунд о чем-то подумал, прикрыв глаза, потом поднялся, одним движением поднял над головой кресло, которое весило никак не меньше центнера, и метнул его в ближайшую стенку. Кресло от страшного удара рассыпалось на четыре части, а президент, как ни в чем не бывало, подвинул себе другое и снова сел.
— Надеюсь, я исчерпывающе ответил на ваш вопрос? — светски осведомился президент.
— Более чем, — подтвердила Лина.
— Тогда не будем терять времени и продолжим.
— Теперь я бы хотела задать вам несколько вопросов, посвященных внешней политике вашего государства, — произнесла Лина и только было открыла рот, чтобы задать первый из них, как президент перебил ее:
— Вот вы сейчас так хорошо начали и дали мне возможность нестандартно ответить. А теперь… опять эта постылая политика! Никто почему-то не хочет видеть в нас, президентах, людей с нормальными бытовыми пристрастиями, плохими и хорошими привычками, словом, людей во всей широте этого понятия… эх, да что там… — неожиданно закончил свою тираду президент и совершенно натурально прослезился.
— Ради Бога простите, господин президент, — испугалась Лина, — я сейчас же попытаюсь исправить свою бестактность. Не скажете ли вы нашим читателям, что вам подают на завтрак по воскресным дням?
— По воскресеньям? — оживился президент и вытер глаза платочком. — По воскресеньям, собственно, как и в другие дни, мне подают стакан водки в постель. Этот стакан я не закусываю ничем, потому что аппетита нет. Зато после второго стакана я съедаю целый круг ливерной колбасы с черным хлебом, хотя некоторые недоделанные эстеты считают, что этим блюдом нельзя кормить даже животных. А мне на это глубоко наплевать. Ел ливерную колбасу и есть буду! Однако, я отвлекся. Перед самым выездом на работу я выпиваю последний утренний стакан водки и съедаю еще полкруга ливерной колбасы. Вот, собственно, и весь мой завтрак.
— И вы никогда не делаете исключений? — задала Лина уточняющий вопрос, надеясь, что все сейчас обернется шуткой.
— А какого черта? — пожал плечами президент.
— Действительно, господин президент, — осторожно согласилась Лина, почувствовав в словах собеседника некоторую агрессию, — я имею в виду нечто другое. Водка, насколько я знаю, очень серьезный спиртной напиток, а вам каждый день приходится принимать решения, которые, возможно, влияют на судьбу мира…
Президент, услышав высказывание Лины, рассмеялся.
— Да в политике только спьяну и принимаются решения! Как говорится, без поллитры не разберешь! Ха-ха-ха…
Лина переварила услышанное и доверительно спросила:
— Господин президент, если уж у нас пошел такой… неформальный разговор, а как ваша семья?..
— Я один. Была жена алкоголичка, и я с ней покончил, — внятно выговаривая слова, ответил президент.
— Покончили морально? — с надеждой спросила Лина.
— Почему морально? — пожав плечами, ответил президент. — Нормально. Физически. Утюгом. Хотел из пистолета, да засунул куда-то. Ну, пошел на кухню, взял утюг и по голове. Вот вам и мораль.
— Я ничего не понимаю, — растерялась Лина, — если вы шутите… это слишком острый юмор для меня…
— Какой там юмор, я что, на дурака похож?
— Не-ет, — не очень уверенно ответила Лина. Президент посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой.
— Мое время кончилось? — с надеждой спросила Лина.
— Да кончилось вообще-то, но что-то я разговорился… А! Черт с ним. Дела подождут. Расскажу тебе еще одну историю. На мое место перед последними выборами претендовал один гад. По всем прогнозам впереди меня шел. А мне проигрывать нельзя было. Ну, никак нельзя. И я придумал. Мои друзья напоили гада и подсунули ему четырнадцатилетнюю девицу. А наутро — скандал! И на выборах избиратели дали моему сопернику под зад. А? Какова политика?
— Я просто в шоке, — тихо ответила Лина.
— Вот поэтому ты и не президент, — подняв указательный палец, сказал хозяин кабинета.
— Но вы страшный человек! — решилась Лина.
— Ужасный, — сокрушенно согласился президент. — Ты еще не все знаешь. Я взятки беру!
Ага!
— Крупные? — только и спросила Лина.
— Нет, ничем не брезгаю. Недавно вот взял борзыми щенками…
— Зачем вам щенки? — ахнула девушка.
— Я их мучаю… Я ж говорю — страшный человек…
— Но, в таком случае… вас нужно судить! — выкрикнула Лина.
— А кто осмелится? — гадко улыбнулся президент. — Всем глотки порву! Всем!!!
И в этот момент резко открылась дверь. Лина оглянулась и увидела, как в кабинет заходят какие-то люди. Трое из этих людей направились к президенту, накинули ему на запястья наручники и сноровисто обыскали. После этого к нему приблизился четвертый человек и хорошо поставленным голосом произнес:
— Господин бывший президент, именем преданного вами народа, вы арестованы. Прошу вас следовать за этими людьми, — четвертый показал на обыскивающих его деятелей, — и соблюдать благоразумие.
Через минуту в кабинете не было никого, кроме маленького человека с хорошо поставленным голосом, который объявлял президенту о его аресте.
— На суд этого подонка вам пришлют именное приглашение. Надеюсь, вы захотите освещать ход процесса?
Оставшись одна, Лина прикрыла глаза и подумала: «Интересно, кому-нибудь из журналистов доставался когда-нибудь такой материал? — Она перебрала в памяти все известные ей великие журналистские имена. — Нет. Никому. Я первая! Вот оно, счастье!»
Глава 26
Планета «Солсимпсон»
— Профессор Симпсон! Как я рада вас видеть! Садитесь в машину. Нас уже ждут.
Девушка, которая вчера мучила профессора из-за реферата, сегодня улыбалась ему милой улыбкой из открытой двери автомобиля.
— Как вы спали? — продолжала лучезарно улыбаться девушка. — Кстати, я вчера не представилась, извините. Меня зовут Моника. Я ваш референт.
Она протянула Солу руку с длинными аккуратными пальцами.
Он вдруг вспомнил про листы, которые лежали у него на коленях:
— Вот мой реферат. Правда, я не успел его перепечатать, — он протянул ей пачку.
— Ну что вы, — с мягким укором сказала Моника. — Это я мигом.
Она достала из отсека ноутбук, сканер и быстро считала текст на дисплей.
Дальше подключила компьютер к принтеру и спросила:
— Каким цветом? Коричневым, да? Он так пойдет к вашим глазам.
— Прекрасно, — согласился Сол.
Через минуту у него была аккуратная пачечка отпечатанных листков. Моника вложила ее в кожаную папку с золотым тиснением на обложке.
— А вы завтракали? — спросила она.
— Нет, не успел.
Моника озабоченно покачала головой:
— Ну как же так? Вам предстоит такой напряженный день!
Она открыла небольшой шкафчик в переднем сидении и достала из него поднос с серебряным столовым прибором и антикварной посудой.
— Нет, на голодный желудок нельзя, — бормотала она, укрепляя поднос перед Солом на специальных зажимах и расставляя на нем тарелки с едой. — Вот. Подкрепитесь, профессор.
Разглядев содержимое тарелок, Сол обнаружил на них все ту же неизменную жареную индейку, барбекью, кентуккского цыпленка и ломоть яблочного пирога. Брокколи на этот раз не было.
Лимузин с тихим шуршанием несся по разделительной полосе шоссе. Полицейские, изредка попадающиеся по пути, завидев машину с Солом, вытягивались по стойке смирно и застывали с приставленной к козырьку рукой в белой перчатке.