— Да любой гражданский пилот сможет сделать тройное пикирование! — закричал на меня Хельсинг. — Давай ближе. Пролети рядом с этим кораблем! Вот… — Он схватил карандаш и заново начертил мой курс на бумаге, проведя его невозможно близко от курса другого корабля. — Ну, что, сможешь сделать это без истерики? В конце концов, надеюсь, у тебя получится подлететь к нему ближе, чем на сто километров. Не забывай, мы снимаем космический боевик. Нам нужно напряжение. Наша задача не в том, чтобы усыпить зрителей!
Я начал понимать, почему на сеансах фильмов Дэна Хельсинга нет свободных мест. Он знал, как снимать кино, — и разговаривал весьма язвительно.
— Дай я это сделаю, — вмешался Корсон.
Его голова все еще была перемотана, но он отлично себя чувствовал. По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы цепляться ко мне при каждой возможности.
— Скоро у тебя будет свое задание.
— Я сделаю и свое и Лэша, — сказал Корсон Хельсингу. — Нам же нужен хороший фильм, не так ли?
— Ой, кончайте спорить, — принеся кофе, сказала Джуди, играя привычную роль миротворца. — Клистра уже совсем рядом. Там некогда будет выяснять, кому чем заняться.
Атмосфера разрядилась, но ненадолго. На корабле было слишком много ненависти. Люди разучились смеяться. Они работали, не как сплоченная команда. В таких ненормальных условиях, при малейшей провокации, они вспыхивали, как трут.
Я не мог винить их за это. Я тоже был таким.
На войне по званию я был старше всех, возможно, некоторым это не давало покоя. Не то, чтобы мои нашивки как-то помогли мне, пока я катался на поездах! Но… черт его знает. Я не сомневался, что Корсон ненавидит меня.
Ну, мне он тоже не нравился.
Теперь Хельсин и Вэйн. Вражда между ними, то и дело, вспыхивала, но, в основном, тлела где-то в глубине. Джуди старалась все сгладить — нелегкая задачка! Тридцать с чем-то космонавтов, пытающихся опередить время, яростно сражающихся с давящей судьбой без всякой надежды, идеалов или веры. Мы были проклятыми и строили лестницу, чтобы — возможно — выбраться из ада.
Мы долетели до Клистры. И я ощутил сожаление. Я был рад снова оказаться в космосе и увидеть знакомые звезды. Я слишком долго не покидал Землю. Дом для пилота — это пространство меж двух миров, планеты служат всего лишь временными пристанищами.
На Клистре же мы работали! Боже правый, как мы работали! Прежде всего, мы построили пластиковые дома. После разгрузки оборудования и кораблей, транспортник улетел, и мы остались одни. Даже радиосигнал был не в силах преодолеть расстояние между планетами. Космос огромен, и телевидение работает только в пределах нескольких сот километров. А радио — ну, мы могли связаться с земной станцией, большим сторожевым постом, внимательно наблюдающим за межпланетным Промежутком, и на этом все.
Прежде я не упоминал Промежуток. Космонавты знают, что это такое. Это один из проходов через Пояс Астероидов. Он довольно опасен, и большинство транспортов и грузовиков летают по другому маршруту, но является одним из способов пробраться через огромное скопище обломков космических тел между Марсом и Юпитером. Пояс очень широкий. Вот почему корабли предпочитают использовать переходы, а не тратить время на облет Пояса снизу или сверху.
На станции в Промежутке бьл мощнейший радиоцентр, способный связаться со всеми планетами. Помните об этом.
Так вот, мы работали, не покладая рук. Летающие камеры, управляемые дистанционно, были запущены в нужные места. Эти камеры представляли собой аппараты, утыканные линзами и загруженные катушками со специальной пленкой, их орбиты были аккуратно рассчитаны, а крошечные двигатели всегда могли поправить отклонения. Прозрачный операторский корабль был дважды проверен. Все корабли заправили, на «Мэйзи» загрузили боеприпасы — настоящие ракеты и снаряды для бластеров, — чтобы сцены боев выглядели, как можно зрелищнее.
Наконец, все было готово к съемкам. И коварная фортуна не смогла удержаться от соблазна, — начать предстояло с эпизода пикирования марсианского корабля. Я сильно встревожился. Кроме меня, никто не знал, что Вэйн боялся Цербера, но он велел мне держать рот на замке. Однако, дело нужно было сделать — это единственное, что имело значение.
Мы установили камеры на Цербере и на орбитах вокруг него. После этого все поднялись на прозрачном корабле над астероидом, чтобы наблюдать за процессом, хотя в сцене был задействован только один Вэйн. Я смотрел, как он управляет капризной марсианской «Пулей». На телеэкране было его лицо: суровое, напряженное и решительное.
— Давай, Брюс, — крикнула Джуди. — Я не спущу с тебя глаз.