Все несколько рассредоточились, кое-кто ушел в свои машины, но большинство все-таки осталось, поскольку работу они выполнили и выполняют нормально, а побазарить вечерком – это входит в специфику их работы. И генералу это было хорошо известно.
Генерал Гребозабойщиков, Зафод Иванович, отвечал за проведение операции "Осада" и заехал убедиться во всем самолично, не шибко доверяя компьютерным отчетам.
– Товарищи офицеры! – скомандовал майор.458-й, увидев входящего генерала.
– Шо, хлопцы, прищурились? – весело поинтересовался генерал, произнося фразу из древнего анекдота, но давно ставшую опять очень актуальной, ввиду китайского экономического и демографического доминирования на Земле.
– Товарищ генерал! Спецгруппа…
– Номер? – по привычке отреагировал Гребозабойщиков.
– Гм… 458-й, товарищ генерал!
– Молодец, 458-й! Растёшь! Вольно, вольно. Ну что – мОлодцы? Готовы отразить очередные атаки врагов русского народа?
– Так точно, товарищ генерал! – 458-й, как всегда, успел первым. – Умрем за Россию!
– Отставить! Сколько раз повторять? Армия должна умирать за Россию. Армия! А КГБ России должно побеждать за Россию! Усих! И даже по 458-му разу подряд, ежели нужно будет. Повторить!
– Короче – усих угробим, товарищ генерал! За Россию!
– Молодцы. Но усих – не надо. Кому же тогда мы будем противодействовать? Так. К делу. Как идет текущий процесс? Устроились, вижу, хорошо, по-домашнему. Проблемы есть?
– Проблемы всегда есть, товарищ генерал. Вон – у лейтенанта Коваля есть проблема есть.
– Какая?
– У лейтенанта Коваля всегда одна проблема есть. Есть хочет постоянно, товарищ генерал. Даже роботов не успевает перепрограммировать по причине своего ненасытного хотения есть. – дружный смех возник в аппаратной. Только Коваль обиженно бормотал нечто невразумительное.
– Ну, тут вы не правы. Лейтенанту Ковалю нужно девку хорошую найти. Тогда ему будет не до еды. А до этой, как его… Ну, в общем – окончите осаду – долОжите. Лейтенанту Ковалю, ежели он, канешна, живой останется, подыщем чего-нибудь ходовое, общемарсовское. Понятно, товарищ Коваль?
– Так точно! – скорбно ответил Коваль. – Есть доложить! – что снова вызвало громкий смех всех присутствующих.
– Да доложу я тебе есть! Доложу! И пить доложу! И жрать доложу! Но не сейчас. Сейчас – работу надо сделать! – генерал постепенно перешел к серьезным вещам. – Вижу, вижу. Все нормально, настроение бодрое, надеюсь – задание будет выполнено с полагающимся усердием. Товарищ майор – не забывайте про основную цель. Главное – не только истощить энергетическую защиту дома – но и следить за ним, за возможными передвижениями внутри дома. Вдруг – этот самый господин-товарищ Липкович, находящийся внутри, захочет сдаться досрочно? Реагировать мгновенно и сразу же докладывать руководству. То есть – мне. Когда энергетическая защита иссякнет или там, предположим, Липкович захочет сдаться – доложить. Дальнейшие действия будете проводить не вы, а группа спецназа. Это их работа. Они пока отдыхают, ежели их экстремальные методы существования, конечно, можно назвать отдыхом. С внешней стороны вы защищены тоже внушительно, это уже проблема армейцев, а они тоже проинструктированы должным образом. Так что враг с тыла неожиданно напасть на вас не сумеет. Вопросы?
– Вопросов нет, товарищ генерал.
– И не забудьте проинструктировать следующую смену. Кто вас меняет?
– Подполковник Кашпоров, товарищ генерал. Будем сменять друг друга.
– Ну, этот не подведет. Да вы все у нас орлы. Удачи.
Убедившись, что операция осады началась добросовестно и со всеми необходимыми приготовлениями, генерал уехал домой отдыхать, а остальные остались на ночную смену, продолжать нести все тяготы оперативной службы контрразведки. Кто-то уже дремал, кто-то еще разговаривал.
Поговорив о фанатиках, Квакш, как всегда, продолжал выделываться.
– Ну ладно, ладно. Хрен с ними, с этими машыахховскими фанатиками. Хотят подыхать за какие-то там свои фантазии о захвате власти на планете или даже во всей Вселенной – пущай подыхают. Туда им и дорога. Со всеми препятствиями в виде нас с вами. Но вот – я. Простой русский капитан-контрразведчик Квакш. Предположим. Я ведь не фанатик. Это я точно знаю. И я подыхать ни за кого и ни за что не желаю. Что я-то делаю здесь, хрен знает где, в закоулках земной цивилизации, на этой холодной Красной планете? Заметьте – вместо того, чтобы лежать на земном солнечном пляже в какой-нить Касабланке, на самом берегу моря и ощущать, как теплые ласковые морские волны лениво разбиваются о мое мощное загорелое тело и обессилено отползают назад в свое синее море, оставив на мне только капельки соли да остатки брызг. – Квакш закрыл глаза и уже начал представлять себе свои будущие похождения на Земле. – А я, мужественно обнимая самую красивую земную красавицу, нежно рассказываю ей о дальних космических трассах, перенесенных мною опасностях и о горах убиенных мною врагов русского народа. И наслаждаюсь восторженной синевой глаз земной красотки, наполняющихся неземным блаженством перед моей силой, красотой, мощью и непреодолимым напором…
– Да ты на себя посмотри, чувырла! Да хто ж на тебя полезет? С тобой же можно только икру метать, да и то на расстоянии, чтобы не получить стойких психических расстройств от твоего земноводородного внешнего облика. От ить сексуальные фантазии тут свои раскрутил на всю катушку. Аж не по себе стало… – это сторож Сергеев, всегда стоящий на страже, хладнокровно остудил пылкие мечтания земноводной живОтины.
– Да ладно, ладно! Помечтать уже нельзя, что ли? Ну, может я и не суперкрасавец, но и не урод последний. Все равно – на Земле хоть пожить можно по-человечески. А тут мы просто подыхаем, хоть никакие мы и не фанатики. От только – нафига?
– А нафига ты контракт подписывал? Не надо было подписывать! – это рассудительный Койот вынес свое резюме.
– Контракт? Ну, подписывал контракт. Потому что и денег хотелось лишних заработать, и мир повидать, да еще и интересно было. Но нафига это наше постоянное – "Вперед!"… "Вперед!"… "К неизведанному!"… "Сквозь тернии!"… У нас же все-таки уже цивилизация. Лежи себе на земном пляже постоянно. По контракту! Наслаждайся жизнью, которая уже давно разумна и самоорганизующаяся. А нападут враги – можно и звиздануть по ним заранее подготовленными силами и средствами – и снова лежать на земном пляже, на берегу моря, и ощущать, как теплые ласковые морские волны лениво разбиваются о наши мощные загорелые тела и обессилено отползают назад в свое синее море, оставив на нас только капельки соли да остатки брызг…
Заунывное бормотание Квакша, ввергающего самого себя в транс, действовало усыпляюще. Некоторые из присутствующих уже стали похрапывать, иные, разомлев от тепла и квакшиных литературных, полупоэтических изысков, собирались уже покемарить до утра. Но не вовремя вернувшийся с улицы майор.458-й снова разрушил ласковые Квакшины грезы и вернул его на строгую холодную окраину марсианского городка Павловска, на которой он только что и сам побывал по малой нужде.
– Так выпьем же за то, чтобы Квакш хоть когда-нибудь в своей жизни полежал-таки на берегу этого самого теплого моря!
Услышав про выпивку, весь осоловелый народ, сосредоточившийся в командирской машине, встрепенулся, но, поняв, что речь идет о выпивке виртуальной, снова утратил к ней интерес. Но и сон тоже уже куда-то ускользнул. И все принялись терпеливо слушать новые разглагольствования 458-го майора.
– Квакш! Да поймите вы со своим морем и всеми тамошними земноводными! Что если бы все и всегда рассуждали так, как вы – то не было бы у нас никакой цивилизации вообще! Вот представьте себе Землю миллионы лет назад, – облегчившийся 458-й майор тоже почувствовал в душе некую тайную поэтическую страсть и немалый литературный дар, который он время от времени шлифовал в отчетах начальству и на часто посещаемом им в интернете Либеральном форуме. – Безлюдную, безжизненную землю. И теплое море, заполненное жизнью, водорослями, какими-то вонючими светлячками и миллионами вот таких вот квакшей, как наш капитан. И живут там эти самые квакши только в свое удовольствие, стараясь извлекать из жизни только хорошее, только наслаждение, только абсолютное счастье. И взбудораженное сексуальными квакшиными фантазиями море… это… как там Квакш вещал? – только лениво разбивает свои волны о миллионы квакшиных телец… или лучше сказать – тушек… и относит от них тонны лягушачьей икры и прочих отходов. И проходят миллионы лет вот такого вот квакшиного пира, и квакшы продолжают только резвиться и изрыгать из себя тонны лягушачьей икры, из которой на свет появляются миллиарды точно таких же недоношенных квакшей. И проходят еще миллионы лет, и ласковое теплое море замерзает, миллионы квакшей подыхают, ако собаки, и квакшино счастье, которое казалось им еще недавно вечным и незыблемым – заканчивается. Ибо нет в мире ничего вечного. И тем более – счастья. И где они, эти самые квакши? Что сделали? Чего достигли? Что поняли? В чем разобрались? Кого чему научили? Ноль! Вот она была – и нету… Квакшина цивилизация… Через год тонны разлагающейся лягушачьей икры, остатки этого квакшиного племени, исчезнут, как исчезли и воспоминания о них существовавших рядом с квакшами существ об этих любвеобильных, но глупых существах. О! Как я с этими самыми существами заосуществил – любо-дорого послушать! – возгордился 458-й. – Было ли бы это нормальным результатом существования этих самых существ? По-моему – нет. А ведь счастья, казалось бы, у них было – без границ. Если то существование в теплом море, – 458-й снова попытался передразнить Квакша, – "где они так долго ощущали, как теплые ласковые морские волны лениво разбивались об их хрупкие тела и обессилено отползали назад в свое синее море, оставив на них только капельки соли да остатки брызг…" – можно было назвать счастьем. К счастью все произошло совсем по-другому. Во всяком случае – на Земле. Однажды, миллионы лет назад некий Квакш, более умный, чем все прочие квакши, и совсем не похожий на нашего, Квакш – не потерявший еще остатки своих инстинктов, но старавшийся не обращать на них слишком уж много своего квакшиного внимания – медленно и осторожно полез на неизведанный, безжизненный и бесплодный земной берег, заодно наслаждаясь иными, непривычными ощущениями того, как действительно теплые морские ласковые волны действительно лениво разбиваются о его уже мощное и начинающее уже, наконец, загорать тело, и обессилено отползают назад в свое синее море, оставляя на нем только капельки соли да остатки брызг… И преодолевая гигантские трудности, ощущая постоянный дискомфорт от новых ощущений, испытывая боль во всем теле и невозможность выбросить из себя массу ненужной ему уже, накопившейся икры с ненужными ему уже безмозглыми лягушатами, он все-таки остался там, на земле. Трансформируясь, теряя одни радости и обучаясь получать радость от новых ощущений, которые вчера еще были исключительно горем и страданием для него – он приобрел новые качества, дал жизнь новым существам, которые уже не стремились только к беззаботной радости в глубинах теплых морей, а все больше и больше стремились узнать и об окружающих их пространствах, и о сияющих с неба звездах, и о смысле своей жизни, и о далеких иных цивилизациях, которые знают уже намного больше об основах бытия и о смысле жизни, поскольку прошли уже через многие тернии на пути к истине вместо того, чтобы все время лежать на берегу своего теплого моря и ощущать, как их теплые ласковые морские волны лениво разбиваются об их мощные загорелые тела и обессилено отползают назад в их синее море, оставив на них только капельки соли да остатки брызг…