Ввиду разновеликости углов, в которые заключены 12 расположенных у горизонта зодиакальных созвездий, количество последних, проходимое солнцем между началами весны и осени, колебалось на протяжении V— II тысячелетий до нашей эры от шести до восьми. Да и продолжительность "месяцев" была различной — от семи до семидесяти пяти дней, с чем мы и столкнулись при анализе азимутов, отмеченных лучами-дорогами солнцеобразного слоя VIII Высокой Могилы. Такая неравномерность вытекала прежде всего из стремления отметить особыми датами начало сева и жатвы, отела и выгона скота и прочие важные события.
Разновелики были годовые сезоны и даже количество их. Чаще всего их выделялось 3 (лето делилось между весною и осенью), но известны и 4—6-членные деления. Последнее представлено, например, на продольных стенках гробницы под VI слоем Высокой: как и в одном из заклятий "Атхарваведы", между летом и осенью выделены "жаркое время" и "время дождей". Продолжительность сезонов в одном и том же году колебалась от двух до четырех месяцев. Более того, изменялись начала нового года: им могло стать одно из равноденствий или солнцестояний; практиковалось, очевидно, и несколько "новых годов" в течение года. Не с этим ли сталкиваются археологи, путаясь в том, когда же следовало "воскресать" погребенному: на рассвете летнего, куда обращена голова, или же зимнего солнцестояния, куда обращено лицо покойника?
Приверженность неудобному, по нашим представлениям, трехсезонному году объясняется стремлением совместить его с трехступенчатой моделью мироздания: низ — середина — верх. Эта модель соотносилась в "Ригведе" с понятиями бхух (земля, почва), бхувах (атмосфера со светилами), свах (небо с водами). Универсальной моделью Вселенной стало дерево с его корнями — стволом — кроной, а также ноги — туловище — голова человека. Эта модель выражена в захоронениях, где чаще всего окрашены охрой голова и ступни погребенного, а также в курганах, где выделены подземелья (могилы), земля (насыпь), небеса (жертвенники на вершинах).
Курганы же с наибольшей очевидностью показывают, как использовались элементы зачатков науки для всевозможных магических спекуляций. Творцы обряда могли поменять местами "землю" и "небо", могли упрятать "космического странника" под землю, а могли и "вознести" в погребальном костре, могли придать сосуду моделировку Вселенной, а могли наполнить предназначенной покойнику пищей... Такими способами жрецы пытались магически воздействовать на мироздание, дабы получить желаемые результаты: своевременные дожди и тепло, торжество жизни над смертью...
Можно упрекнуть древних мудрецов в стремлении уйти от ответов, в заблуждениях, в обмане соплеменников... Да, без этого не обходилось. Однако в общеисторической перспективе магия сыграла, в общем-то, положительную роль, явившись колыбелью абстрактного мышления. Первоначальное же становление науки пошло по пути обобщения практики.
Конкретное и абстрактное — это те полюса, между которыми пульсировало еще не расчлененное па науку, философию, религию, искусство первобытное мировосприятие.
Принято считать, что первобытное мышление было очень конкретным, а культурный прогресс сопряжен с развитием абстрактного мышления. Это верно лишь в общем: в русле поступательного процесса довольно отчетливо выделяются циклы усиления или ослабления того и иного способов восприятия, причем и в древности человеческий разум являл такие шедевры абстракции, всестороннее постижение которых весьма затруднительно даже для современных специалистов.
Такими шедеврами можно считать Стоунхендж, некоторые навесы и гроты Каменной Могилы, Высокую Могилу... Можно понять общий замысел названных памятников, разобраться в деталях, но вот постичь всю глубину взаимосвязей этих деталей не удалось еще никому. Загадки Стоунхенджа не исчерпал даже союз высокопрофессиональных ученых с ЭВМ, не удалось до конца разобраться и в образно-календарно-математических закономерностях росписи гробницы 4 из Высокой Могилы (рис.15). Гении создали их? Или кому-то из мудрецов повезло обнаружить и удачно отразить объективно существующие узлы мироздания, точки соприкосновения множественных проявлений единой материи?..
Наиболее очевидными отражениями конкретного и абстрактного являются изобразительные памятники. На примере той же Высокой Могилы и окрестных курганов мы видим, как довольно реалистическое изображение быка (Тельца) заменяется копированием одной головы, которая затем превращается в символ в виде круга с дугою-рогами и рассредоточивается впоследствии отдельными костями натуральных быков; видим, как жертвенные люди заменяются весьма схематичными каменными изваяниями, а затем обряд жертвоприношения переносится на самих погребенных; видим, как сосуществуют все перечисленные детали обрядов.
Собранием абстракций можно считать испещренную всевозможными знаками Каменную Могилу. Характерно, что ранняя композиция на своде "Грота быка" составлена из реалистических изображений животных и человека, но "оживлена" абстрактными лунками и прочерками; последующая же композиция на карнизе составлена из абстрактных черточек, зигзагов и других геометрических фигур, но местами подкреплена довольно реалистическими изображениями животных. Подобным образом обстоит дело и с плитами со "ступнями Вишну": выполненные с различной степенью реализма и детализации, они сочетаются с округлыми и крестообразными солнечными знаками, а также с передающими энергию действия линиями и лунками (рис.23, 24).
Рис.24. Изображения в "Гроте быка" Каменной Могилы.
"Ригведа" тоже содержит выразительные примеры сочетаний и взаимопереходов конкретного и абстрактного. Так, Вишну — "достигающий во все стороны" и создающий тем самым пространство — это, конечно, абстракция. Но миф о возрастании его из карлика в гиганта, делающего при этом три шага, — это уже конкретные образы действия, создающего пространство. Л в распространенном эпитете Шипивишта ("лысый" старик?) кроется, возможно, намек на вполне определенную категорию людей, приносившихся в жертву.
Абстрактны, более или менее приближены к философским категориям и другие боги "Ригведы". Однако нет-нет да и проступят в "жизненных силах" (асурах) змеевидные существа, в Адитьях — подобие большого семейства, в Сурье — солнечный диск и т. д. И наоборот, в конкретных образах семи рек, сестер, кобылиц скрываются зодиакальные месяцы благоприятного полугодия, в образах колеса и повозки — рита, вселенские циклы, а в образе ярма — символ больших периодов и времени вообще.
Пределы познания — вот оплот магии.
Ничто так явственно не показывает величие, но вместе с тем и ничтожность мировоззрения первобытной эпохи, как космогонические (повествующие о происхождении сущего) мифы "Ригведы".
Они сконцентрированы примерно в десятке из 1028 гимнов и вынесены в заключительный цикл, как итог представлений о мироздании. Но в этом итоге нет структурной схемы и цельности, нет общей теории. Конкретные вопросы происхождения воды, огня, земли, года, ночи и дня и так далее трактуются по-разному: мудрецы не решают, а выдвигают наиболее вероятные, на их взгляд, решения проблемы возникновения мира.
Откуда это творение появилось:
Может, само создало себя, может, нет —
Тот, кто надзирает над этим (миром) на высшем небе,
Только он знает или же не знает.
Мудрецы допускают, но не уверены в наличии некоего верховного свидетеля, по отнюдь еще не создателя, возникновения сущего. Мир возник сам по себе, из ничего — вот вершина диалектико-материалистического прозрения мудрецов первобытности, названная современными философами "первобытным предматериализ-мом".
В "Гимне о сотворении мира" утверждается приоритет человеческого разума над знаниями богов. Боги появились уже в процессе самосотворения мира, и поэтому не могут знать о начале начал. А вот мудрецы, те "происхождение сущего в не-сущем открыли... размышлением, вопрошая в (своем) сердце". Заметим, что не к логике, но к эмоциям (к "сердцу") обращено высшее напряжение первобытной мысли. Но и логики оно не бежит. В том же гимне мудрецы приходят к предположению о самозарождении мира вследствие сочетания его мужского и женского начал, верха и низа (Неба и Земли).