Наиболее поразительно то, что в 1895 году, за 8 лет до полета первого европейского аэроплана(!), в небо Бомбея взмыл, а затем благополучно приземлился ви-ман с конструктором на борту. Аппарат был якобы изготовлен по древним описаниям...
Однако ни этой модели, ни древних ее прототипов, ни лаже деталей или хотя бы изображений пока что не обнаружено. Так что мы вправе сомневаться в достоверности сообщений. Но если они и подтвердятся, то предстоит еще разобраться: были ли виманы даром пришельцев из космоса или же одним из феноменов творческой мысли землян?
Все достоверно известное об интересе древних жителей Земли к Космосу свидетельствует в конце концов об одном: путь человечества к звездам начался отнюдь не в XX веке, а по крайней мере на сотню веков раньше. В этом пульсирующем, непростом восхождении были не только заблуждения, но и достойные восхищения, доныне непревзойденные взлеты. Одни из них запечатлелся в индоарийской "Ригведе" и в первых "пирамидах степей".
Этот взлет — звено цепи, причудливыми зигзагами охватившей тысячелетия и страны, но приуроченной к одному и тому же периоду: переходу от присваивающего к производящему хозяйству, от первобытности к рабовладению. Интерес к небу был порожден потребностями молодого земледелия и скотоводства в календарях; строительство грандиозных обсерваторий сплачивало первобытные племена; связь таких календарнообсерваторных комплексов с погребальным обрядом и человеческими жертвоприношениями была направлена на снятие всевозрастающих противоречий общественного бытия: жизни — смерти, людей — природы, человека — общества.
Первые достаточно выразительные обсерватории Европы появились в начале IV тысячелетия до нашей эры, в среде земледельцев и скотоводов южного, малоазийского происхождения, наиболее продвинувшихся на север. Их чрезвычайное внимание к календарному делу было вызвано экстремальностью природно-географических условий, в которых оказалось неразвитое еще производящее хозяйство.
Однако суровость природной среды Центральной Европы компенсировалась обилием влаги и плодородием почвы. Поэтому пришельцы не только закрепились в необычных для их южных предков условиях, но стали распространяться на восток и на запад.
В восточном направлении они достигли Среднего
Поднепровья, образовав здесь могучую трипольскую культуру. Ее носители обладали древнейшей письменностью, строили протогорода с правильной концентрической планировкой и двух-трехэтажными домами... Планировка подобных поселений и легла, вероятно, в основу устройства древнейших обсерваторий.
Продвигаясь на запад, носители центральноевропейских культур достигли современной Великобритании. Здесь они столкнулись с инокультурным потоком южных земледельцев и скотоводов, которые расселились вдоль северного побережья Средиземного моря и начали освоение прибрежных равнин между Пиренеями и Скандинавией. На перекрестке двух этих потоков и возникли каменные аллеи Карнака (во Франции), кромлех Стоунхенджа и другие астроархеологические памятники Бретани и Британии.
Длительное время, с IV по I тысячелетие до нашей эры, на всей этой огромной территории поддерживались и хозяйственные, и духовные связи. Узлом этих связей являлось календарное дело, на что указывают как очень специфические сходства европейских и индийских календарей, так и родство верховных богов "Неба" (галльского Диса, греческого Зевса, славянского Дива, иранского Дэва, индийского Дьяуса).
Был еще кавказский путь проникновения ближневосточного земледелия и скотоводства в Европу. Но горы и степи были труднопреодолимой преградой, и лишь небольшие группки носителей куро-араксской и майкопской культур достигали правобережья Нижнего Поднепровья. Несколько более выражен обратный поток: из Центральной Европы и Балкан на Кавказ. Кроме сухопутного, существовал также морской путь, проложенный еще в середине III тысячелетия до нашей эры от берегов Италии и Греции. Тогда же появились на Кавказе первые достаточно выразительные обсерватории календарного назначения.
В это же время, на рубеже IV—III тысячелетий до нашей эры, возникли они и в древнейших курганах Азово-Черноморских степей. Импульс их появления прослеживается со стороны проникающих сюда трипольской и куро-араксской культур, а утверждение — в среде сформировавшейся на их основе кеми-обинской культуры, оказавшей заметное влияние на местную ямную культуру. Молодой курганный обряд был стимулирован затем алазано-беденской культурой закавказского про-нахождения и возникшим на ее основе старосельским культурным типом, который принес в Азово-Черноморские степи первые повозки и обилие металла.
Древнейшие "пирамиды степей" — уникальное явление мировой культуры, один из ее феноменов. Помимо чрезвычайно отчетливого отражения исторического процесса, протекавшего в период утверждения производящего хозяйства и разложения первобытнообщинного строя, наряду с разнообразными календарями и обсерваториями в курганах запечатлено множество мифов, доступных для расшифровки и толкований. Эта обширнейшая "дописьменная литература" иллюстрирует, а во многом и дополняет сюжеты и образы, сохранившиеся в сборнике священных гимнов "Ригведа".
Выделяются мифы, повествующие о происхождении мира, об установлении миропорядка и его стражах, о последующих преобразованиях, о строении мира. Человек неизменно оказывается в центре мифологических схем. Это или умершие естественной смертью, или павшие в битвах, или принесенные (принесшие себя) в жертву, но обожествленные и утвержденные в роли посланцев за небесными благами для своего народа. Так или иначе они приурочивались к определенным положениям на небосводе светил, к течению годового цикла и к его благоприятным датам и месяцам. Предполагалось, что "космические странники" должны содействовать получению народом своевременных дождей и тепла, приплода и урожая, здоровья и счастья. Помимо материальных благ, обряды "отправки в Космос" рассчитывались на блага духовные: они снимали противоречия, всевозрастающие по мере разложения первобытнообщинного строя, между человеком и обществом, обществом и Вселенной, бытием и небытием.
Основываясь, в конечном счете, на хозяйственных нуждах, "космические странники" меняли главную составную часть производительных сил — самого человека. Они содействовали выделению его из косной первобытной общины, развитию личности, обретению ею вселенской масштабности. Такая масштабность предполагала вечность, бессмертие. Реальный выход к нему, через хранящуюся в подсознании пренатальную память, стал вершиной культуры первобытнообщинного строя или, как его еще называют, первобытного коммунизма. Эта вершина не превзойдена и поныне.
Последовавшие затем рабовладельческий, феодальный, капиталистический строй — с присущими им классовыми, а не общечеловеческими идеологиями — отошли от достигнутого было входа в бессмертие. Его сущность, открытая мудрецами эпохи первобытного коммунизма в свойствах человеческой психики, была заменена религиозной верой в загробную жизнь. Однако по мере становления бесклассовой цивилизации будущего, уже обозримой с высоты XX века, открывается новая возможность бессмертия, то есть продления памяти за пределы существования тела.
В настоящее время такая возможность наиболее изучена геронтологией (наукой о старении). По заключению ее основоположника И. И. Мечникова, "естественная смерть скорее потенциальна, чем действительна": 70—80-лстняя продолжительность жизни современных людей — это примерно половина срока, отводимого природой; вторую половину забирают болезни и другие следствия несовершенства общественного бытия.
Между тем именно вторая половина, которую реализуют лишь очень немногочисленные "долгожители", является наиболее продуктивной в плане служения обществу. В эту практически выпадающую из цивилизации половину инстинкт жизни сменяется инстинктом смерти — не менее прекрасным и созидательным, нежели инстинкт первой половины человеческой жизни. Некоторое представление о нем могут дать буддизм, йога и другие учения, как бы втискивающие в привычный 70—80-летний срок весь цикл жизни, включая и нереализуемое 140—160-летие.