Каждую свободную минуту я теперь посвящал поискам утерянных часов, откручивая панели внутренней обивки станции, за которыми мой хронометр мог оказаться по воле системы вентиляции.
И вот осталась последняя панель, за которой я еще не искал. Крепилась она более чем на пятидесяти болтах. Я терпеливо раскручивал их несколько часов. А когда открыл панель, обнаружил записку, прикрепленную на лейкопластыре: «Здесь я уже искал. И подпись – Коваленок». Оказалось, что Володя Коваленок, командир предыдущей экспедиции на «Салют-6», тоже что-то потерял во время полета и долго искал.
А часы свои я так и не нашел...»
19 августа 1979 года, 12 часов 3 минуты. Экипажа надел скафандры и занял свои рабочие места в «Союзе-34». Люк на борт орбитальной станции «Салют-6» закрыт.
- К расстыковке готовы, - докладывает Владимир Ляхов на Землю. Интересуется у Центра управления полетом:
- А вы тоже будете по телевидению наблюдать расстыковку? Ах, только потом, в записи… Тогда смотрите внимательнее. Может, увидите где-нибудь в окрестностях «Салюта-6» инструмент, который Валера там оставил после выхода в открытый космос… Скажите, мы откроем люк и подберем…
В зале Центра управления полетом шелестит смех. Шутку командира корабля оценили. Ляхов слегка разрядил напряженную обстановку.
Вздрогнуло изображение на экранах, космический корабль «Союз-34» плавно отделился от орбитальной научной станции «Салют-6».
– Хорошо видно станцию, – передал в Центр управления полетом Владимир Ляхов. – Она идет по орбите чуть выше нас...
– Начинает медленно поворачиваться и удаляться, – прокомментировал Валерий Рюмин.
– До свидания, «Салют»! – шутливо помахал рукой в иллюминатор командир корабля. Сообщил на Землю:
- Все идет штатно. На борту порядок!
«Союз-34» перешел в автономный полет. Перед включением тормозного двигателя экипажу предстояло выполнить проверку бортовых систем корабля.
На связь вышел опытный космонавт Владимир Александрович Шаталов, летавший в космос трижды – на четвертом, восьмом и десятом «Союзах»:
- Ребята, в районе посадки погодные условия отличные. Поисковые службы вас уже ждут... Будет возможность - ведите репортаж о спуске.
- Все будет хорошо, - успокоил ЦУП Ляхов. - Встречайте!
- Доброго пути, «Протоны»! - Шаталов закончил сеанс связи.
Космический корабль «Союз-34» в последний раз замыкает виток вокруг планеты. С находящегося в водах Атлантического океана корабля «Павел Беляев» приходит сообщение о штатном срабатывании тормозного двигателя.
- По бортовым системам и автоматике замечаний нет, - слышен сквозь треск помех голос Владимира Ляхова. - Ожидаем разделения.
Срабатывают пиропатроны. Произошло разделение отсеков - от спускаемого аппарата отделились орбитальный и приборно-агрегатный отсеки.
- «Протоны», входите в атмосферу! – информирует экипаж Центр управления полетом.
- За бортом появилось свечение, – голос Валерия Рюмина звучит спокойно. Это его второй полет и второй спуск на Землю.
- Идем где-то над Черным морем, – сквозь нарастающие радиопомехи слова Владимира Ляхова едва различимы. – Все в порядке... Постепенно растет перегрузка...
- Забытое ощущение тяжести, – говорит Валерий Рюмин. – Тяжеловато…
«Союз-34» входит в плазменное облако и связь с экипажем корабля прерывается. Плазма не пропускает радиосигналы.
Объятый бушующим пламенем спускаемый аппарат огненной точкой пронзает высь неба. Потом пламя за стеклом иллюминатора исчезает.
- Перегрузка уменьшилась, - снова слышится в эфире голос Владимира Ляхова. – Можно даже головы приподнять. Сейчас мы как будто катимся по булыжной мостовой. Иллюминаторы закоптились, сильно потемнели… Почти ничего не видно!
Кажется, что время замедлило свой бег. Еще несколько напряженных минут полета в атмосфере и звучит новый доклад командира корабля:
- Есть отстрел крышки контейнера парашютной системы!
На высоте примерно десять километров с хлопком раскрывается бело-оранжевый купол основного парашюта.
- Есть выход основного парашюта! – сообщают спасатели с поискового вертолета. – Спускаемый аппарат «Союза-34» обнаружен!
- «Протоны», - обращается Центр управления полетом к экипажу, - спасатели с вертолета наблюдают вас визуально, спуск на парашюте идет нормально.
Но связь снова барахлит, и космонавты не слышат этих слов. Через несколько минут Владимир Ляхов связывается с экипажем спасательного вертолета:
- Передайте в Центр управления, что у нас все благополучно, пусть не волнуются. Чувствуем себя хорошо.
Голос оператора в динамиках сообщает данные о спуске:
- Высота 450 метров… 250… 100…
У самой земли срабатывают двигатели мягкой посадки. Ощутимы толчок – и все, уже земля… 19 августа в 15 часов 30 минут спускаемый аппарат «Союза-34» совершил мягкую посадку в ста семидесяти километрах юго-восточнее города Джезказгана. В клубах пыли и дыма от двигателей мягкой посадки спускаемый аппарат коснулся казахстанской степи. Опал оранжево-белый парашют, безвольно распластался на земле.
«Мы висим на привязных ремнях таким образом, что я внизу и на боку, а Володя тоже на боку и надо мной, - вспоминал позднее Валерий Рюмин. - Через минуту-две слышатся голоса, и снаружи открывается люк. Мы видим вдалеке небо и лицо врача из поисковой группы. Мне казалось, что воздух Земли, который мы не ощущали почти полгода, будет отличаться от атмосферы в кабине, но ничего подобного я не заметил. Отвязав ремни, Володя стал вылезать. Рядом с аппаратом уже стояли два шезлонга. В один из них он и сел».
Первому из спускаемого аппарата спасатели помогли выйти Владимиру Ляхову, усадили в специальное кресло. Потом помогли бортинженеру Валерию Рюмину.
- Не очень ласково встречает нас Земля, - усталой улыбкой сказал командир экипажа вездесущим журналистам. – Во время приземления перегрузка не превышала четырех единиц, а мне показалось, что было все восемь. Да и сейчас… Ощущается где-то около двух единичек! Тяжеловато возвращаться на родную планету!
«Когда мы с Валерием Рюминым вернулись из космоса, - вспоминал Владимир Ляхов, - Земля встретила сурово... На аэродроме в Байконуре нас ждали с каталками, то есть, проще говоря, с носилками. После невесомости земная гравитация действует очень сильно. Навалилась тяжестью на все тело, болели все мышцы. Сидеть было трудно... Руки настолько тяжелые, что даже поднять невозможно. Первое время нормально себя чувствуешь, только когда лежишь. Если приходится принимать вертикальное положение, идет сильнейший отток крови от головы. Сердце привыкло к легкой работе в космосе и до того слабое, что не справляется качать вверх. Желудок отвык от веса пищи...
И ногу поднять тяжело, и сердце работает сильнее, чем там, - в уже родном космосе и в невесомости, и кровь проталкивается по всем сосудам сильнее. Ощущаешь каждую жилку, и не только пульсирующую на виске».
«На месте посадки были журналисты, корреспонденты, представители телевидения, - припоминал Валерий Рюмин. - И первые цветы. Это были простые ромашки, но до чего же приятно держать их в руках, вдыхать полынный аромат. Тут же интервью, шутки, смех. Эти же корреспонденты нас провожали, освещали весь полет. У всех приподнятое настроение.
Нас отнесли в палатку, сняли с нас скафандры, абсолютно мокрое от пота белье, и мы надели полетные костюмы, в которых были на станции. Попробовали стоять и ходить. Плохо, какая-то необыкновенная слабость. Простоял меньше пяти минут. После этого лоб покрылся испариной, пульс участился, врачи сразу же попросили лечь. Для них ведь это тоже было впервые.