«После этого в сеансе связи возникла длинная пауза, - позднее вспоминал Владимир Афанасьевич. - Ни они меня не вызывают, ни я их. После этого вышел на связь Рюмин. Я ему говорю: «Учтите – воды нет, есть нечего, асенизационно-санитарного устройства нет». А он мне в ответ: «Ты жирненький, ты и без еды обойдешься!». Я говорю: «Ладно. Без воды перетерпим». А он советует: «В случае чего, в носимом аварийном запасе есть вода и пища». Я отвечаю: «Запас на всякий случай трогать не буду. Обойдемся без еды, а то неизвестно, куда сядем». Как в старом анекдоте: «На самолете пилот говорит штурману: «Включи антиобледенение! Падаем же!», а он отвечает: «Если упадем, то что пить будем?». Я там этот анекдот вспомнил».
Владимир Ляхов отключил микрофон и повернулся к Моманду:
- Придется нам с тобой, дружище Абдул, вспомнить забытое детское искусство писать в собственные штаны.
- Не понимаю, - афганец искоса недоуменно зыркнул на него и возмущенно тряхнул головой.
- А тут и понимать нечего, - Ляхов невесело усмехнулся и пояснил:
- Туалет и умывальник где у нас были? В орбитальном отсеке. А что мы с тобой отстрелили три часа назад, а?
Моманд несколько секунд сидел молча, переваривая услышанное, а потом спросил:
- Володя, но где же теперь я буду делать омовение?
Ляхов в ответ только развел руками.
Итак, Владимир Ляхов и Абдул Ахад Моманд еще на одни внеплановые сутки остались летать в маленьком спускаемом аппарате вокруг Земли. Без воды, без еды, без туалета, облаченные в скафандры, поскольку тесное пространство аппарата не позволяло их снять и потом снова надеть.
«Пока летал целые сутки, было время подумать, с чего началась аварийная ситуация, - вспоминал уже потом на Земле Владимир Ляхов. - Ведь заранее было известно, что датчик инфракрасной вертикали ИКВ-1 был в «отказе» на корабле «Союз ТМ-5». И почему мы расстыковались и пошли на спуск на неисправном датчике ИКВ-1 – для меня непонятно. Ведь все получилось один к одному, что было у Соловьева. А если бы сразу ввели запрет на использование ИКВ-1 после построения вертикали и отдали автомату, то спуск бы прошел уже на первом витке, штатно, и никаких бы аварий дальше не было».
… - Нет бога, кроме Аллаха. Аллах велик, милостив, милосерден… - Абдул говорил едва слышным шепотом, но в тишине крошечного пространства спускаемого аппарата его слова звучали ударами колокола.
Владимир Ляхов, закрыв глаза, расслабленно откинулся в кресле-ложементе и попытался уснуть. Но сон не шел, а все мысли вертелись вокруг сегодняшней аварии.
«Если завтра не сядем – все… Кранты… Трое, ну, от силы четверо суток продержимся, не больше…
Умирать-то как не хочется…
Помолиться, что ли, вместе с Абдулом? Но по-нашему, по-христиански, за здравие и счастливое возвращение. Надежда – только на Бога…
А может, я преувеличиваю? На Земле что-нибудь придумают и нас спасут…
Что можно сделать?
Первое, что приходит на ум, – организовать спасательную экспедицию с Земли. В монтажно-испытательном корпусе стоит запасной корабль «Союз». Если его пристыковать к ракете и вывести на орбиту, то у нас появляется шанс на спасение.
Нет, ничего не получится… Сколько суток нужно, чтобы расконсервировать «Союз»? Даже если работать аврально, круглосуточно, – дня два. Заправить топливом – это еще сутки. Потом состыковать корабль с ракетой и вывезти на стартовую площадку, проверить и заправить ракету топливом – плюс пара суток. На запуск и сближение с наши «Союзом» тоже отведем сутки. Итого получается… Шесть суток. Это по самой оптимистической прикидке. Много… Столько мы не продержимся…
Так, второй вариант… А зачем запускать «Союз» с Земли? К «Миру» сейчас подстыкован тот «Союз», на котором мы стартовали с Земли. Сажаем Володьку Титова в корабль и по командам с Земли он сближается с нами. Стыковочного узла у нашего «Союза» теперь нет – он остался на орбитальном отсеке, который мы отстрелили. Значит, состыковаться Титов не сможет… Но он сблизится вплотную с нашим кораблем. Ну, хотя бы до расстояния метров пять… Мы с Абдулом даже в наших легких скафандрах сможем перейти через космос на Володькин «Союз». Титову только потребуется разгерметизировать орбитальный отсек на своем «Союзе» и перебросить нам трос…
Фантастика. В теории красиво, а на практике – один шанс из ста за удачный исход. Как навести на наш корабль Володькин «Союз»? Хватит ли на корабле топлива для такого маневра? Вопросы, вопросы, вопросики… И не на один нет ответа.
Третий вариант… Что еще можно придумать? Гм, американцы готовят к полету свой шаттл. Первый полет после взрыва «Челленджера» в январе 1986 года. Могут они нам помочь? Выйти на орбиту, сблизиться и механической рукой – манипулятором взять наш «Союз» на борт. А из их грузового отсека мы с Абдулом переберемся в кабину шаттла.
Но с американцами еще нужно договариваться и им тоже нужно время на подготовку к полету. Как минимум, неделя, не меньше. Значит, вариант отпадает…
Что еще? Какой может быть четвертый вариант? А что если попробовать запустить наш «Буран»?
Нет, не получается. Он должен лететь где-то в конце октября. Значит, сейчас корабль еще полностью не готов к старту. И потом – это первый полет, испытательный, без космонавтов. Сможет ли такая махина в автоматическом режиме сблизиться с нашим «Союзом»? Вряд ли. На нем даже нет аппаратуры для сближения. Да и вообще… Корабль может просто не взлететь с Земли. Черт его знает, какой сюрприз преподнесет техника…
Н-да… Не один вариант спасательной экспедиции не годится… Так, сяк еще второй, но…
Нет, надеяться придется только на свои силы. На то, что все-таки удастся запустить двигатель нормально. Так что, или голова в кустах, или грудь в крестах!»
«Завтра будет трудный день, - устало подумал Ляхов. – Поэтому сейчас нужно расслабиться и уснуть. А там посмотрим… Утро вечера мудренее».
Позднее, уже после завершения космического полета, Владимир Афанасьевич Ляхов вспоминал:
«Самым трудным были бытовые неудобства. Скафандры не снимали, чтобы не замерзнуть. Кресло отлито точно по фигуре, повернуться невозможно. Общий объем спускаемого аппарата – всего три кубометра, он набит возвращаемыми приборами, оборудованием, фото- и киноматериалами, документами, даже рыбки были. Затекали ноги, очень хотелось есть и пить, но аварийный запас не трогали. К трудностям прибавилось и то, что ассенизационное устройство осталось в отстреленном бытовом отсеке… Я не снимаю с себя вины, что после повторного отказа попробовал вновь включить двигатель, поскольку был вариант ввести правильную уставку уже в ходе работы двигателя. Очень хотелось на Землю…»
Почти полностью истекли сутки после аварии, настала ночь, а затем и раннее утро 7 сентября 1988 года. Земля усердно готовила третью попытку спуска на Землю экипажа «Протонов» на корабле «Союз ТМ-5».
Время в космическом корабле тянулось очень медленно. Секундная стрелка на часах в правом углу пульта управления лениво перепрыгивала с деления на деление, отсчитывая минуты до очередного сеанса связи.
- Поспать еще, что ли? - сказал вслух Ляхов и зевнул.
- Я уже выспался, Володя, - откликнулся Абдул, на мгновение оторвавшись от созерцания земной поверхности, проплывавшей под кораблем за круглым окошком иллюминатора. - Ты поспи, если хочешь, командир. Если с Земли будет срочное сообщение, я тебя разбужу.
Ляхов поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле - ложементе, и закрыл глаза.
На глухих витках, когда не было прямой связи с Центром управления полетом в подмосковных Подлипках, они с Абдулом проспали больше семи часов. Ляхов и не думал, что после всех тревог и волнений предыдущих суток так легко сможет заснуть. Но общая усталость, несмотря на строгий режим работы и отдыха все-таки накопившаяся за неделю космического полета, в конце концов, дала о себе знать, и уже часа через полтора-два после переноса посадки на следующие сутки и Ляхов, и Моманд расслабленно посапывали в своих креслах.