— Валяй, — согласилась Вольева после некоторого колебания.
— Мы изменили план, Хегази! Я просверлю дырку вверху двери. Если ты стоишь, то ляг на пол и подумай о приведении своих дел в порядок.
Ответа не последовало.
Хорошей плазменной винтовке поставленная задача могла бы показаться просто оскорбительной, подумала Вольева. Слишком уж тонкая работа для нее, все равно что использовать промышленный лазер, чтобы нарезать свадебный торт.
И все же Хоури своего добилась. Вспышка, треск. Это плазменная винтовка выплюнула тонкое продолговатое семечко шаровой молнии прямо в дверь. На мгновение из узкого лаза древоточца, который она просверлила, вышел кончик серого дыма.
На секунду.
А затем из двери забила тонкая темная шипящая дуга кипятка.
Хоури не теряла времени даром и тут же высверлила в двери дыру большего диаметра. Теперь ни Хоури, ни Вольева не сомневались, что за дверью в шлюз нет никого живого. Хегази был или мертв — неясно, по какой причине, — или каким-то образом покинул шлюз. Эта струя жидкости, находящаяся под высоким давлением, была его последним посланием бывшим тюремщикам.
Хоури снова выстрелила, и струя коричневой солоноватой жидкости превратилась в поток толщиной в руку, бьющий с такой силой, что Хоури отшвырнуло спиной прямо в толстый слой слизи на полу. В ту же лужу, глубиной по колено, со звоном полетела и винтовка. Слизь зашипела, коснувшись раскаленного ствола. К тому времени, когда Хоури, шатаясь, поднялась на ноги, поток сильно ослабел и уменьшился до струек, которые с хлюпаньем толчками вытекали из отверстий в двери. Хоури подняла винтовку, стерла с нее грязь и подумала, а будет ли винтовка когда-нибудь стрелять снова.
— Это корабельная слизь, — сказала Вольева. — Такая же, как и та, в которой мы стоим. Я бы эту вонь всюду узнала.
— Значит, шлюз полон слизи?
— Только не спрашивай меня откуда. Сделай еще дыру побольше и пониже.
Хоури так и поступила. Потом просунула в дыру руку и стала возиться с внутренними запорами, стараясь не касаться раскаленного металла двери. Вольева права, думала она, именно датчики давления заперли дверь. Но каким образом в шлюз могло накачаться этой пакости столько, что он мог бы и вообще взорваться?
Дверь открылась, последние плевки слизи торжественно выплыли в коридор.
Выплыли вместе с тем, что осталось от Хегази. Трудно было сказать, что тут послужило причиной — давление, которому он подвергся, или взрывное прекращение оного, но металлические элементы его тела и кусочки плоти, по-видимому, пришли к дружескому согласию и без печали расстались друг с другом.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Цербер-Гадес, Дельта Павлина, гелиопауза, год 2566-й
— Полагаю, тут без сигареты не разберешься, — сказала Вольева. Ей потребовалась чуть ли не минута, чтобы вспомнить, куда она засунула свою пачку. Когда она наконец отыскала курево в том кармане куртки, которым реже всего пользовалась, то не стала особо торопиться ни с открыванием пачки, ни с выуживанием из нее одной из мятых белых трубочек, что лежали внутри. Она медлила, и только когда слегка пришла в норму, сделала глубокую затяжку и дала нервишкам окончательно успокоиться, точно снежному вихрю, который взмыл вверх, а затем медленно опал на землю.
— Его убил корабль, — сказала она, пристально вглядываясь в останки Хегази, но стараясь не вдумываться в то, что лежало перед ней. — Только так и можно все это объяснить.
— Убил? — спросила Хоури, все еще нацеливая винтовку на те лохмотья Триумвира, которые покачивались на липкой густой слизи вблизи от ее ног, будто опасаясь, что эти полуразложившиеся куски плоти могут вдруг заняться самовосстановлением. — Ты хочешь сказать, что это не был несчастный случай?
— Нет это не несчастный случай. Я знаю, что он был в сговоре с Саджаки, а следовательно, и с Силвестом. И все же убил его Похититель Солнц. Стоит подумать, не так ли?
— Ага, полагаю, что так.
Может, Хоури и сама просчитала бы варианты, но Вольева на всякий случай решила разжевать ей все случившееся.
— Силвест ушел. Он уже на пути к Церберу, и так как мне не удалось уничтожить «Плацдарм», ничто уже не может остановить Силвеста при его попытке проникнуть внутрь планеты. Понимаешь? Это значит — победа в руках Похитителя Солнц. Ему больше нечего беспокоиться. Остальное — всего лишь вопрос времени и поддержания статус-кво. А этому, похоже, ничто не угрожает.
— Только мы угрожаем, — произнесла Хоури, запинаясь, подобно умному ученику, который хочет произвести приятное впечатление на учителя, но не желает вызвать зависть у своих одноклассников.
— Более чем. И не только я и ты, но даже и Паскаль. Хегази тоже, с точки зрения Похитителя Солнц, был потенциальной угрозой. И только по одной причине — он был человек. — Разумеется, Вольева гадала на кофейной гуще, но ей все сказанное казалось разумным и логичным. — Для такого создания, как Похититель Солнц, человеческая лояльность… субстанция текучая и хаотичная, возможно, даже непознаваемая. Он вывернул Хегази наизнанку, а может, заодно и тех, по отношению к кому Хегази был лоялен. Но разве он мог постичь механизм лояльности и то, как им управлять? Сомневаюсь. Хегази был компонентом, который приносил определенную пользу, но который мог дать сбой в дальнейшем. — Вольева ощущала ледяное спокойствие, которое исходило из понимания ее собственной полной незащищенности, и знала, что еще никогда не приближалась к этому пониманию столь близко. — А поэтому он должен был умереть. Теперь, когда цель Похитителя Солнц почти достигнута, я думаю, он захочет поступить точно так же и с нами.
— Если он захочет погубить нас…
— А разве он уже сейчас не занят этим? Полагаю, несколько попыток уже сделано. Весь корабль уже вышел из-под нашего контроля, и временная безрезультатность этих попыток означает, что Похититель Солнц все же ограничен в своих действиях. Зато он овладел телом полупарализованного, полупрокаженного и полусъеденного Чумой Капитана.