Почему они ищут того, кто раньше служил в солдатах?
Может быть, они любители строгой дисциплины? Например, профессиональные торговцы, оперирующие на уровне, где прибыль невероятно высока? Может, безжалостные эксперты, использующие весьма скользкие приемчики для получения знаний и которые не погнушались бы отправиться в захолустный Ресургем, где есть перспектива получить гигантскую прибыль, скажем, лет через сто? Возможно, их организация строится по военному образцу, а не на квазианархических принципах, как это принято на кораблях большинства торгашей? Поэтому они и ищут следы былого военного опыта в биографии своих кандидатов, чтобы быть уверенными: этот человек, безусловно, подойдет их команде.
Да, вероятно, дело обстояло именно так.
Что ж, пока все было хорошо, даже если учесть ту странность, что Вольева не поправила Хоури, когда та выдала свое незнание конечного пункта полета. На самом деле Хоури этот пункт прекрасно знала — Ресургем, — но не хотела наводить Вольеву на мысль, что она стремится туда попасть. Ведь тогда Хоури пришлось бы прибегнуть к одной из нескольких легенд, подготовленных на случай, если придется объяснять причины ее желания попасть в эту захолустную колонию. Она уже готовилась пустить эту легенду в ход, но Вольева ничего не сказала об изменении маршрута, желая почему-то, чтобы ее новый рекрут считала, будто корабль идет к Краю Неба.
Это было странно, но Хоури подумала, что все станет на свое место, если принять гипотезу, что им совершенно необходим новый член команды, тем более такой, какой им подходит. Это, конечно, бросает некоторую тень на их честность, но зато освобождает Хоури от необходимости использовать легенду. Нечего мне волноваться, решила она. Ведь далеко не все должно быть устлано розами на этом корабле, не для этого ведь, пока она спала, заправила ей в голову имплантат Мадемуазель. Имплантат был крошечный и не должен был вызвать подозрения у Ультра, поскольку и по виду, и по механизму действия был стандартным — шел к глазному нерву. Если они станут уж слишком любопытны и удалят его, все его подозрительные части или расплавятся, или перекомпонуются так, что составят нечто совсем другое. Возражения Хоури против вживления ей датчика в мозг касались вовсе не риска разоблачения, а того, что Мадемуазель была вовсе не тем человеком, ежедневного присутствия которого в своей голове она добивалась. Конечно, это была всего лишь симуляция на бета-уровне, созданная, чтобы моделировать личность Мадемуазель в зрительном поле Хоури и нашептывать в ее слуховой центр высказывания этого призрака. Никто больше ни видеть, ни слышать призрака не мог, с Мадемуазель общаться должна была только Хоури. Молча.
— Назови это необходимостью быть в курсе, — сказал призрак. — Как солдат, ты, я думаю, должна проникнуться таким принципом.
— Да, я в нем разбираюсь, — сказала Хоури с грустной отреченностью. — Меня от него тошнит, но я понимаю, что вы не уберете эту сволочь из моей головы просто ради моего удовольствия.
Мадемуазель улыбнулась.
— Нагружать тебя слишком большим запасом знаний в данный момент было бы слишком большим риском. Ты можешь проговориться случайно в разговоре с Ультра.
— Постойте! — крикнула Хоури. — Мне уже известно, что вы хотите, чтобы я убила Силвеста. Так что же еще, более важное, я могу узнать?
Мадемуазель снова улыбнулась. Улыбка была доводящая до белого каления. Как у всех симуляций на бета-уровне, ее набор мимических возможностей был слишком мал, так что повторения были неизбежны и быстро надоедали.
— Боюсь, — сказала она, — что сейчас ты знаешь даже не часть этой истории. Так — крохотный осколочек.
Когда прибыла Паскаль, Силвест зорко поглядел ей в лицо, ища сходства с лицом Жирардо — таким, каким запомнил его. И как всегда обозлился на те ограничения, которые накладывало его зрение. Глаза Силвеста плохо видели кривые линии, а потому человеческие лица казались ему состоящими из острых граней, располагавшихся ступеньками.
То, что сказал ему Кэлвин, нельзя было отвергнуть как явную ложь. Правда, волосы у Паскаль были библейски черными и прямыми, а у Жирардо — рыжими и курчавыми. А вот в строении черепа имелось сходство, которое нельзя было отнести за счет случайного совпадения. Если бы не Кэлвин, то сам Силвест наверняка бы никогда не догадался. Но теперь, когда мысль была высказана, она сама нашла себе подтверждение.
— Почему вы мне лгали? — спросил он.
Она казалась искренне удивленной.
— О чем?
— Обо всем. Начнем с вашего отца.
— Моего отца? — Казалось, она успокоилась. — Ах, так вы о нем знаете?
Он кивнул, сжимая губы в тонкую белую полоску. Потом сказал:
— Одна из опасностей, которую вам надо было предусмотреть, начиная работать с Кэлвином: Кэлвин — умница.
— Должно быть, установил связь с моим портативным компьютером. Добрался до личных файлов. Вот подонок!
— Теперь вы понимаете мои чувства. Зачем вам это понадобилось, Паскаль?
— Сначала потому, что у меня не было выбора. Я хотела глубже узнать вас. Такое доверие я могла завоевать только под чужим именем. Это было нетрудно, так как о моем существовании почти никто не знал, а о моей внешности — еще меньше. — Она помолчала. — Это и есть правда. Вы мне поверили, а я ничем не предала вашего Доверия.