И она совсем не была такой худышкой, как мне сперва показалось. Она просто цвела под этой грубой матросской формой.
– Вам здесь, знаете ли, оставаться нельзя, – сказала она.
Я заморгал и огляделся.
– А как насчет тех, кто не дышит кислородом?
– На них мы плевать хотели, но все человеческие существа должны покинуть трюм. Таковы правила техники безопасности, – она повернулась, чтобы уйти.
– Погоди минутку, – окликнул я ее. – Не задирай так носа. Ответь на пару вопросов.
– Только покороче. Мы и так уже опаздываем.
– Консолидированные Внешние Миры – это лабиринт, занятый людьми?
– По большей части, да.
– Хм-м-м-м… и еще – мы что, уже в желудке этой твари?
– Нет, это предпищеварительный мешок. У Фионы два таких мешка и двенадцать желудков, но мы стараемся ими не пользоваться, разве что груза очень много. Их приходится опрыскивать ингибиторами пищеварения – а они так плохо пахнут, не говоря уже о запахе в самих желудках.
– Фиона? А это самка?
– Трудно сказать с уверенностью, самка или самец.
– Вот как? Мда-а-а…
– Это все?
– Пожалуй, все, если не считать вопроса, все ли матросики такие красивые, как ты.
– А, заткнись, – ответила она и зашагала прочь.
– Эй! Еще одно!
– Что? – нетерпеливо ответила она.
– Как нам выбраться наверх?
– На лифте.
Лифт. Он оказался неподалеку, круглая шахта, закованная в металл, восходящая к дыре в крыше, если только можно назвать живую ткань крышей. Соединение крыши и шахты было окружено и герметизировано губчатым белым воротником, видимо, поставленным для того, чтобы не травмировать окружающие живые ткани. Кабина лифта была овальной и прозрачной, подвешенном на толстых тросах.
– Любая конструкция, которую придется ставить в такой вот зверюшке, – сказал Роланд, – больше будет похожа не на инженерную операцию, а на хирургическую.
– Да, но пациент достаточно крепок, чтобы пережить ее, – сказал я, а потом добавил вполголоса: – Ты поставил передатчик?
– Да, в основание рамы.
– Ты как считаешь, по этой шахте сигнал Сэма до нас дойдет?
– Не вижу причин, по которым мог бы не дойти. Но как ты выведешь сигнал из шахты и через двери – если тут вообще будут двери.
– А мы, разумеется, поставим еще один передатчик сверху – и все.
Кабина заполнялась, и нас прижали к задней ее стенке. Высокий глуповатый инопланетянин с перепонками между пальцами на ступнях наступил мне на ногу, отступая назад, потом повернул свою рыбью башку и прохрипел что-то явно извиняющееся.
Путешествие наверх было очень длинным. Внешняя дверь наверху шахты была декоративной откидной решеткой, которая открывалась во что-то вроде плюшевого фойе древнего земного отеля. Там стояли кожаные пуфики и кресла, подходящие по цвету и стилю диваны, кофейные столики, пепельницы повсюду и масса растений в горшках. Стены были отделаны красно-золотой тканью. Это была сцена из прошлого – и весьма искусно имитированная, ничего похожего на быстро создаваемый и функциональный декор, который сейчас заполонил земной лабиринт. Это было огромное декоративное пространство, до краев заполненное разумной плотью.
– Вот это настрой, – сказал Джон.
Я повернулся к Дарле.
– Ты кого-нибудь знакомого тут заметила?
Она долго осматривала помещение, потом сказала:
– Нет, вроде бы никого.
– Ну да, пока, однако они тут или скоро тут появятся. Все, кто за нами гонялся. Даже, возможно, Уилкс.
– Он-то здесь будет, – сказала она так, словно наверняка знала, а может, так оно и было.
Еще одно длинное ожидание, на сей раз, чтобы получить каюту, и это после того, как мы отстояли в кабинет стюарда. Я дал Дарле ее монеты назад, заплатил тридцать восемь с половиной кредиток за наш проезд, отдал Джону деньги, чтобы частично возместить то, что он потратил на меня в больнице еще на Голиафе, и обменял примерно четверть своего золотого запаса на консоли. Когда подошло время записаться в судовой журнал для получения каюты, я приготовил свое фальшивое удостоверение личности, но клерк отмахнулся от него.
– Нам не нужно вашего удостоверения личности, сэр, просто назовите свое имя. Это свободное общество.
Я посмотрел на пластиковую карточку, которая утверждала, что меня зовут Т.Квакки Карп, эсквайр, и я подумал, что есть время убежать и время остановить свой бег. Настало время мне развернуться и посмотреть в лицо борзым, какими бы они ни были. Я отложил удостоверение в сторону.
– Джейк Мак-Гроу с друзьями.
Он наклонился над клавиатурой компьютера, потом быстро выпрямился.
– Как вы сказали?.. Джейк Мак-Гроу?
– Правильно.
– Тогда мы рады приветствовать вас на борту «Лапуты», сэр.
– Я-то рад сейчас очутиться где угодно. Скажите, когда мы доберемся до цели нашего рейса? И куда мы, собственно, направляемся?
– Мы должны добраться до Морского Дома завтра во второй половине дня, сэр. Это самый крупный город здесь, на Плеске.
– Плеск? Так называется планета?
– Ну, понимаете ли, официального названия у нее вроде как нет, и уж каждой языковой группе для нее есть собственное имя, но на интерсистемном она зовется Акватерра.
– Довольно понятно. Я так понимаю, что здесь имеются значительные массивы суши?
– Довольно крупные, но все равно не тянут на то, чтобы называться континентами.
Добро пожаловать на Плеск, но к воде не подходите.
«Лапута»?
Неся только свой рюкзак (Дарла настояла, чтобы ее собственный остался при ней), стюард провел нас к еще одному лифту. Мы поднялись на палубу Б, где шли за стюардом по лабиринту коридоров. Роланд плелся за нами, шлепая передатчики в различных неприметных местах.