— Впереди таможенный контроль, налоговая инспекция.
Я отправился обратно в кабину и пристегнулся на сиденье водителя. Женщина свернулась на одном из задних сидений, закрыв глаза, но открыла их, пока я пристегивался. Я велел ей сделать то же самое. Она подошла ко мне, уселась в сиденье стрелка, как мы его называем, и послушно выполнила приказание.
— Порядок, Сэм, — сказал я. — Дай мне скорость приближения.
— Один-один-два-запятая-шесть-девять-три метра в секунду.
— Проверь. Пусть на счетчике будут какие-нибудь круглые цифры, и чтобы нам было полегче.
— А чего ж не сделать, — весело сказал Сэм. — Выезжаем на один-один-пять… вот! Нет… Чуть больше… ровнее… О'кей, нашел самое оно. Зафиксировано. Один-один-пять, ровно.
— Порядок.
Теперь мне были видны здания таможенного контроля и сбора дорожной пошлины. «Посты ГАИ», как мы их звали. На самом-то деле они называются «объекты Керра-Типлера», но у нас для них множество имен и названий — это титанические темные цилиндры, которые торчат в небо, словно невероятно большие силосные башни, некоторые до пяти километров высотой.
— Шесть километров, и мы там, — сказал Сэм. — Мы на луче.
— Проверяем, — сказал я. Знаки уже надвигались на нас. Я дал сигнал на английский язык.
Карта — огромный овал покрашенного голубой краской металла — торчала из песка и выглядела новой и назойливой, точно так же, как и дорожные знаки, которые так разительно отличались от всего, что оставила древняя раса, построившая Космостраду. Строители Дороги не верили в дорожные знаки… да и карты тоже. Мы катились к въездной арке. Я оглянулся назад, чтобы проверить, правильно ли пристегнулась наша пассажирка. Правильно, как ни странно. Ветеран на дороге. Сэм продолжал считывать нашу скорость вслух, а я держал тяжеловоз наготове на въезд. Еще серия знаков засветилась на дороге.
— Прямо в яблочко, — сказал Сэм. — Зеленая волна на проезд.
— Понятно.
Мерцающие красные маркеры пункта стыковки пролетели мимо нас, и мы оказались словно в центре каната, который перетягивают гравитационные силы, между вращающимися цилиндрами материи в коллапсе, которые и составляли мост ЭР. Они пролетели мимо, огромные черные монолиты, которые стояли на различных интервалах на дороге, их основания висели в нескольких сантиметрах от истоптанной земли, вращаясь на невообразимой скорости. Вся штука состояла в том, чтобы поддерживать постоянную скорость, так, чтобы цилиндры смогли сбалансировать конфликтные приливные напряжения гравитации, которые они сами и порождали. Если вы замедляли ход или останавливались, могло бы статься, что у вас снесло бы крышу или половину правого борта. Еще хуже — можно было перевернуться или потерять управление и совсем сойти с дороги. В любом случае от вас не осталось бы ничего, что можно было бы отослать безутешным близким, кроме нескольких ядерных частичек и электронного газа, а для них порядочного гроба не подберешь.
В конце строя цилиндров было пятно размытой черноты, что-то вроде пространства, где ничего нет. Мы туда нырнули. И выбрались. Пустыня исчезла, и мы летели по густым зеленым джунглям под низким свинцовым небом. Перед нами был пятисоткилометровый кусок, прежде чем мы въедем в Маш-сити, где я хотел остановиться и проспаться. Сэм взял управление на себя, и я откинулся назад.
— Кстати, — прошептал Сэм, — ее звать Дарла. Я тут с ней маленько потрепался, пока ты ломал репу там, на корме. Я ей сказал, что меня прочистили и перепрограммировали, поэтому у меня в банке памяти не было ее имени.
Я кивнул.
— Ну что, — сказал я, повернувшись к ней, — как жизнь с той поры обращалась с тобой, Дарла?
Она тепло улыбнулась, и роскошные жемчужные зубки словно осветили кабину.
— Джейк, — сказала она, — дорогой Джейк. Ты еще подумаешь, что я хочу отомстить тебе за то, что ты все время молчал… но я совершенно измучена. Ты не будешь возражать, если я отправлюсь назад и постараюсь немного поспать?
— Черт возьми, конечно, нет. Будь моей гостьей.