– Этот микроб, бактерия, вирус – что угодно, способен поражать теплокровных кислорододышащих, но, вероятно, и другие формы жизни. Как вам прекрасно известно, доктор, три четверти населения Федерации составляют теплокровные кислорододышащие, и большая их часть – кельгиане, мельфиане, тралтаны и земляне. У нас неплохой шанс законсервировать эпидемию здесь и обнаружить какое-то средство борьбы с ней. Но если инфекция попадет на «Декарт», она распространится по кораблю так быстро, что у них не хватит времени даже для того, чтобы обдумать происходящее. Толком ничего не поняв, они выбросят аварийный маяк, им на помощь бросятся другие корабли, тоже заполучат инфекцию и привезут ее домой. А то и хуже того – не домой, а в другие порты. Эпидемия такого масштаба будет определенно означать крах Федерации и гибель цивилизаций на огромном числе планет.
Мы можем лишь надеяться на то, что на «Декарте» вовремя получат наш сигнал, – мрачно добавил он. – Но сигнал послан с главного передатчика Корпуса Мониторов за счет мощности запасного ядерного реактора госпиталя, и если на «Декарте» его не услышат – значит, там все оглохли, онемели и ослепли.
– Или тяжело заболели, – добавил О'Мара еле слышно.
Наступила тягостная пауза. Нарушил ее вежливый голос капитана Флетчера.
– Если позволите, я выскажу предложение, полковник, – сказал он. – Мне известны координаты судна, потерпевшего аварию, и «Декарта», если крейсер все еще находится на месте катастрофы. Весьма приблизительно я также могу назвать и сектор Галактики, откуда мог лететь пострадавший звездолет. Если аварийный маяк будет выброшен где-то в этом районе, то сигнал бедствия почти наверняка поступит с «Декарта». «Ргабвар» ответит на этот сигнал, но не для того, чтобы оказывать помощь, а для того, чтобы предупредить любых потенциальных спасателей.
Можно было не сомневаться: на этот момент полковник Скемптон напрочь забыл о существовании неотложки. Он с хрипотцой спросил:
– Вы все еще пристыкованы к госпиталю, капитан?
– После объявления тревоги в связи с заражением воздуха мы отстыковались, сэр, – ответил Флетчер. – Но если вы одобрите мое предложение, нам потребуется энергия и припасы для длительного полета. Как правило, неотложка улетает из госпиталя на пару дней, не более.
– Предложение одобрено. Спасибо вам, капитан, – сказал полковник. – Договоритесь о том, чтобы все необходимое было как можно скорее доставлено к вашему грузовому люку. Ваши подчиненные смогут произвести погрузку позднее, чтобы не контактировать с персоналом госпиталя.
Конвей, слушая этот разговор, работал с анализатором, а прибор, того и гляди, мог «сделать заявление».
– Полковник, капитан, этого нельзя делать! – спохватился он. – Если вы отошлете «Ргабвар», мы останемся без патофизиолога Мерчисон, без материала для патологоанатомических исследований, без любых шансов быстро обнаружить, идентифицировать и нейтрализовать возбудителя болезни! Мерчисон – единственный патофизиолог, имеющий непосредственный опыт работы с ДБПК!
Полковник на миг задумался и ответил:
– Возражение веское, доктор, но давайте все обдумаем. В госпитале хватит патофизиологов, которые помогут вам в обследовании живой пациентки даже на расстоянии, а трупы ДБПК с «Ргабвара» никуда не денутся. Вспышку заболевания мы ограничим стенами госпиталя и со временем найдем способ его лечения. Но «Ргабвар» действительно способен помочь «Декарту» и добиться того, чтобы этот крейсер не разнес инфекцию по десяткам планет. Первоначальный приказ остается в силе. «Ргабвар» будет заправлен топливом, получит необходимые припасы и будет ждать сигнала бедствия с «Декарта»…
Скемптон готов был еще многое сказать о предполагаемом развитии событий в будущем – в частности, о вероятности объявления карантина на родной планете ДБПК и ее колониях и запрещении любых контактов с представителями этого вида. Федерация, на взгляд Скемптона, была вынуждена пойти на эти карантинные меры в целях самозащиты, но в результате вполне могла вспыхнуть межзвездная война. Но вдруг звук отключился, хотя полковник Скемптон явно продолжал яростно спорить с кем-то, кто, как и Конвей, был резко против возможного отбытия «Ргабвара».
Возражать могли только медики, озабоченные решением уникальной медицинской проблемы в области многовидовой физиологии и фармакологии, в то время как полковник Скемптон, являвшийся по большому счету верным своему делу полисменом, желал лишь защитить ужасающе огромную толпу невинных посторонних от… он и сам не знал, от чего.