Выбрать главу

– Я отчетливо вижу только два кресла, – сообщил Флетчер, – но мы знаем, что в команде как минимум три существа. Оставшийся в живых член экипажа скорее всего где-то за поворотом, и если бы мы могли проникнуть в этот туннель…

– Физически невероятно, – прервал его Конвей.

– …и ухитрились не нажать на все выключатели разом, – вздохнул капитан. – Я гадаю, почему эти существа, которые, похоже, вовсе не глупы, разместили отсек управления так близко от клетки с опасным животным. Это ведь так рискованно.

– Если они не могли держать его перед глазами, – заметил Конвей, – они должны были держать его под рукой.

– Это шутка? – укоризненно хмыкнул капитан, снял одну перчатку и просунул руку в щель ладонью вверх. Через несколько секунд он сообщил: – Похоже, я нащупал выключатель, который мы нажали, когда вытаскивали слепца. Сейчас я на него нажму…

Тут же в наушниках послышался голос Чена:

– Сэр, выдвинулась вторая антенна, близко к первой.

– Прощу прощения, – отозвался Флетчер.

На миг на его лице отразилась глубочайшая сосредоточенность. В следующее мгновение Чен сообщил, что обе антенны убрались. Капитан улыбнулся и продолжал:

– Если предположить, что элементы системы управления сгруппированы в логическом порядке и устройства включения и выключения подачи энергии, контроля высоты, жизнеобеспечения, связи и так далее занимают определенное место на пульте управления, то я склонен заключить, что погибший слепец перед смертью прикасался к пульту связи. Ему удалось выбросить аварийный маяк, но, видимо, это было последнее, что ему удалось сделать.

– Доктор, – добавил он, – дайте мне руку, пожалуйста.

Конвей протянул капитану руку, чтобы помочь ему подняться. Флетчер осторожно вытащил другую руку из щели. Неожиданно он поскользнулся, инстинктивно завел руку назад, чтобы не упасть на спину, и его пальцы снова скользнули в щель.

– Я к чему-то прикоснулся, – встревоженно проговорил он.

– Похоже на то, – кивнул Конвей и указал на зарешеченную часть коридора.

– Сэр! – раздался в наушниках взволнованный голос Хэслэма. – Мы улавливаем сильную прерывистую вибрацию и лязг металла!

Мерчисон поспешно перелетела к своим спутникам от люка и ловко притормозила у стены.

– Что происходит? – спросила она, устремила взгляд в глубь зарешеченного коридора и повторила вопрос: – Что происходит?

На всем протяжении коридора началась бурная активность. Металлические прутья высовывались из щелей и убирались обратно, двигались под разными углами, а с потолка опускались и поднимались, подобно клапанам духового инструмента, шипастые булавы. Некоторые из этих орудий были безнадежно погнуты и потому задевали друг за друга – вот откуда брался оглушительный лязг. На глазах у изумленных спасателей во внутренней стене открылась подвижная панель, и оттуда вылетел бесформенный комок чего-то похожего на густую кашу. Ударившись о ближайший кол, этот разлапистый «мячик» развалился и заляпал еще несколько прутьев. В результате разбрызганная масса понеслась во все стороны по коридору. Мерчисон удалось поймать кусок этой каши в мешок для сбора проб.

Она сказала:

– Скорее всего сработало устройство подачи питания. Проанализирую эту дрянь – смогу многое сказать об обмене веществ здоровенного злодея. Но почему-то у меня такое подозрение, что все эти колья и шомполы не предназначены для фиксации ФСОЖ. Если, конечно, в ходе фиксации не предполагается забить его до полусмерти.

– Вероятно, когда имеешь дело с ФСОЖ и не располагаешь мощной гравилучевой установкой, – глубокомысленно изрек Конвей, – только так его и можно обездвижить.

– И все же, – продолжала Мерчисон, – я ненамного больше сочувствую слепцам. Этот коридор больше похож на камеру пыток, чем на клетку.

Конвей думал о том же самом. Видимо, такие же мысли владели и капитаном, судя по шокированному выражению его лица. Все трое не раз слышали, да и сами не сомневались в том, что универсально злобных рас не существует. Мелькни у кого-то из них такая мысль – и их бы тут же с позором уволили из Главного Госпиталя Сектора или из Корпуса Мониторов. Инопланетяне были самыми разными, и порой их особенности доходили до наивысших степеней странности. При налаживании отношений с представителями некоторых видов требовалась предельная осторожность до тех пор, пока не происходило лучшего знакомства с их традициями, физиологией, культурой, психологией. Но такого определения, как «плохая раса», не существовало. Плохие, антисоциальные индивидуумы – пожалуй, но не раса целиком.