— По возможности самую тесную связь, — неожиданно усмехнулся О’Мара. — Я вполне понимаю, доктор, и я безотлагательно поговорю с Торннастором, как только вы закроете дверь…
Глава V
Большая операция
На таинственной и прекрасной планете было только тридцать семь нуждающихся в лечении пациентов. Они сильно отличались по размерам и степени запущенности болезни. Естественно, что лечение следовало начинать с того, кто чувствовал себя хуже всех, хотя он и был самым крупным из них — настолько крупным, что на суборбитальной скорости шесть с лишним тысяч миль в час уходило больше девяти минут, чтобы добраться от одного его бока до другого.
— Это большая проблема, — серьезно сказал Конвей, — и даже с высоты она не выглядит меньше. Не становится она меньше и из-за недостатка квалифицированной помощи.
Голос патолога Мэрчисон, которая находилась вместе с Конвеем в крохотном наблюдательном блистере[7] разведкорабля, звучал холодно:
— Я изучала все материалы по Драмбо задолго до прибытия сюда и вот уже в течение двух месяцев моего пребывания на планете, — как бы защищаясь ответила она, — но я согласна, что, только увидев существо целиком собственными глазами, действительно начинаешь осознавать его масштабы. Что же касается недостатка помощи, вы должны понимать, доктор, мы не можем лишить Госпиталь всего персонала и оборудования, даже если ваш пациент достигает размеров субконтинента, — существуют тысячи более мелких и гораздо легче излечимых пациентов не менее нуждающихся в ней.
А если ты имеешь в виду меня, именно мое пребывание на этой планете, — добавила она сердито, — то я прилетела сразу же, как только мой шеф решил, что я действительно тебе нужна в качестве патолога.
— В течение шести месяцев я твердил Торннастору, что мне здесь нужен лучший патолог, — мягко сказал Конвей. Мэрчисон была прекрасна в гневе, но еще лучше она выглядела в хорошем настроении. — Я думал, что в Госпитале все знают, зачем ты мне нужна на самом деле, и это одна из причин, почему ты находишься в этом тесном блистере, разглядывая ландшафт, который мы оба видели на пленке не один раз, и споришь в то время, когда можно получить удовольствие от внеслужебных отношений…
— Говорит пилот, — раздался из динамика дребезжащий голос. — Мы сейчас идем по нисходящей траектории и теряем высоту, приземлимся в пяти милях от терминатора. Реакцию светочувствительных растений на восход стоит посмотреть.
— Спасибо, — поблагодарил Конвей и обратился к Мэрчисон: — Вообще-то я не собирался все время глазеть в окно.
— Зато я собиралась, — ответила она, уперев сжатый кулак в его челюсть. — На тебя я могу насмотреться в любое время.
Неожиданно она указала вниз рукой и воскликнула:
— Смотри, кто-то рисует на твоем пациенте желтые треугольники!
Конвей рассмеялся.
— Я забыл, что ты пока не в курсе наших проблем по контакту. Большинство приповерхностных растений сверхчувствительны, и некоторые считают, что они служат существу чем-то вроде глаз. Мы направляем с орбиты яркий луч на темные или сумеречные районы и, быстро перемещая его на поверхности, рисуем геометрические и другие фигуры. Что-то вроде видеографики на дисплее. Правда, ответной реакции до сих пор мы не замечали.
Вероятно, существо не может ответить, даже если бы и захотело, так как глаза — это сенсорный орган, а не передатчик. В конце концов, мы тоже не умеем разговаривать глазами.
— Говори от первого лица, — поправила она.
— Серьезно, — продолжал Конвей, — я начинаю задумываться, а что, если гигантское создание само по себе высокоразумно?..
Вскоре после этого они опустились на поверхность и осторожно ступили на пружинистую «землю». С каждым шагом они приминали по несколько глазных растений. От мысли, что у пациента были миллионы таких «глаз», не становилось легче, и они переживали, что невольно причиняют ему вред.
Когда они отошли от корабля ярдов на пятьдесят, она спросила:
— Если эти растения действительно являются глазами, а это естественное предположение, поскольку они чувствительны к свету, то почему их так много в районах, где опасность угрожает очень редко? Периферийное зрение для слежения за околоротовыми районами было бы гораздо более полезным.
Конвей кивнул. Они осторожно опустились на землю между растениями, их длинные тени наполнились желтизной плотно свернувшихся листьев. Он отметил, что их следы, протянувшиеся от входного люка корабля, тоже ярко-желтого цвета, и провел руками над растениями, частично их затеняя. Листья, находившиеся в полутени или хотя бы чуть-чуть поврежденные, реагировали точно так же, как и полностью лишенные света. Они туго сворачивались, демонстрируя свою обратную ярко-желтую сторону.
7
Блистер — куполообразный выступ из прозрачного материала в корпусе летательных аппаратов.