Особое внимание уделялось обеспечению быстрой и точной классификации вновь поступающих пациентов, поскольку зачастую они просто не могут ничего о себе сообщить.
В идеале вы должны научиться определять класс, к которому принадлежит то или иное существо, с одного взгляда на его конечности или наружный покров. Взгляните-ка сюда.
Над пультом в Приемном покое зажглись три экрана, индикаторы рядом с ними сообщали дополнительные сведения. На первом экране виден был шлюз три, в котором находились двое землян-санитаров и большие самодвижущиеся носилки. Санитары были в скафандрах высокой защиты с антигравитационными поясами, что ничуть не удивило Конвея, ибо в шлюзе три и на прилегающих к нему уровнях поддерживалась сила тяжести в 5 g и соответствующее давление. На другом экране виднелся наружный люк того же шлюза и зависший у причального устройства звездолет, а на третий экран передавалось изображение с корабля.
— Вы видите, — продолжал Конвей, — что это грудное существо с шестью конечностями, которые служат ему и руками и ногами. Шкура у него толстая и очень прочная, вся во вмятинах, покрытая местами бурой порошкообразной субстанцией, которая отслаивается, когда существо передвигается. Советую вам обратить внимание на эту субстанцию и на те признаки, которые якобы отсутствуют.
Индикаторы говорят нам о кислорододышащем теплокровном, привычном к гравитации в 4 g. Кто-нибудь попробует классифицировать его?
Наступило продолжительное молчание, которое в конце концов прервал крепеллианин-АМСЛ. Дернув щупальцем, он сказал:
— ФРОЛ, сэр.
— Почти точно, — похвалил Конвей. — Однако мне известно, что воздух, которым дышит пациент, представляет Собой плотную полупрозрачную взвесь, весьма похожую на суп. Ее сходство с супом усиливается еще и тем, что в нижних слоях обитают крошечные летучие организмы, которыми питается наш новый больной. Но в космических полетах пищу приходится распылять по поверхности его тела, отсюда та бурая субстанция…
— ФРОБ, — быстро поправился крепеллианин.
— Верно, — одобрил Конвей. Интересно, подумалось ему, АМСЛ на деле сообразительнее остальных или просто менее робок? Он решил в дальнейшем не выпускать из виду эту группу стажеров. Ему очень пригодился бы сообразительный помощник.
Помахав на прощанье медвежонку-нидианину, Конвей повел своих подопечных в палату ФГЛИ, расположенную пятью уровнями ниже. Оттуда они прошли в другие палаты и ходили так, пока Конвей не решил, что приспела пора ознакомить новичков с важнейшим отделением госпиталя, на котором, собственно, держалась вся работа и без которого не выжили бы ни пациенты, ни персонал.
Иными словами, Конвей здорово проголодался, а потому отвел стажеров в столовую.
ААЦП по-своему: во время сна они самосажались в удобренную почву и поглощали из нее питательные вещества. Расставшись с ними, Конвей проводил ПВСЖ в шумное помещение, где помещалась столовая хлородышащих, и остался с двумя ДБЛФ и АМСЛ.
Самая крупная столовая госпиталя, в которой питались те, кто дышал кислородом, находилась как раз неподалеку. Конвей усадил кельгиан к их сородичам, кинул голодный взгляд на стол, отведенный для старших врачей, и занялся крепеллианином.
До секции, в которой кормили вододышащих, было пятнадцать минут пути по людным коридорам. Мимо шествовали, ковыляли, плелись и передвигались всеми остальными способами самые разные существа. Конвей привычно уклонялся от слоноподобных тралтанов и осторожно переступал через хрупких ЛСВО, но вот крепеллианин вел себя так, словно его заковали в броню и заставили ступить на выложенный яйцами пол. Порой казалось, что AMCЛ боится шевельнуться. Хлюпанье его скафандра сделалось громче.
Конвей попытался отвлечь его рассказом о собственных впечатлениях от госпиталя, но не слишком преуспел. Потом они свернули за угол, и Конвей увидел, что из палаты выходит его старый друг доктор Приликла. АМСЛ пронзительно хлюпнул и беспорядочно задрыгал щупальцами. Одно из них ударило Конвея под коленки, и он плюхнулся на пол. Продолжая хлюпать, осьминог устремился в обратном направлении.
— Что за черт?! — воскликнул Конвей, с трудом удержавшись от более крепких выражений.
— Простите меня, — проговорил Приликла, подбегая к нему. — Я напугал вашего спутника. Вы не ушиблись, доктор?