- Слушаю, - щелкнув рычажком, сказал Кулиев.
Нет, это не был голос Боровика. И тем не менее лицо Аспера Наримановича просияло.
- Десять аппаратов? - не веря своим ушам, переспросил он. - Да это ж замечательно! Каждый из них по эффективности равен сейчас эскадрилье самолетов.
- ...Полностью укомплектованы обслуживающим персоналом, - лился из динамика приятный, бархатистый голос. - Чтобы не тратить время на перегрузку, прошу сейчас же продиктовать пункты назначения.
- Да, да, конечно, - сотрудники расступились, и Кулиев, не оставляя селектора, начал диктовать прямо с карты. Это было вовремя. Чертовски вовремя. Теперь можно воздвигнуть неприступный барьер на пути саранчовых стай. Посадить в бесплодные пески, затем подоспеют самолеты-опылители...
- Все понял, - журчал динамик. - Немедленно отправляю авиатранспортом по назначенным вами адресам. Лично проконтролирую. Ужасно, что только сегодня узнал об этом. Возмутительное, я бы сказал... э... преступное легкомыслие!
- Простите... - не понял Кулиев.
- Говорю о профессоре Боровике. Все наличные ультразвуковые заградители находились в его ведении. Возмутительная нераспорядительность. В подобной обстановке...
- Но мне кажется, - нерешительно заметил академик. - Профессор Боровик...
- Нет, нет, не утешайте. Потеряно два дня - это непоправимо. Разумеется, я как руководитель института... э-э... несу известную ответственность за своего коллегу. Впрочем, мы все это еще обсудим. Завтра лично вылетаю к вам. Проверю ход выполнения заказов промышленностью и вылетаю.
Академик был смущен. Неужели Владимир Степанович действительно допустил такую серьезную оплошность? Почему из двенадцати заградителей он отправил только два? Ведь масштабы бедствия ему были хорошо известны. Куда он делся, в конце концов? Как в воду канул...
Окончив разговор, Аспер Нариманович задумался. Только сейчас он вспомнил о Карабанове, с которым не виделся после первой встречи.
- Найдите полковника, - распорядился он, соединившись с Файзи.
Ответ был неутешителен, Карабанов вчера еще вылетел из Джанабада. Да, перед этим он несколько раз справлялся о товарище директоре. Товарищ директор, к сожалению, в это время был в отлучке.
- Постарайтесь разыскать его, - приказал Кулиев. - Запросите по телефону. Как только установите с ним связь, сразу доложите мне. Сразу - понимаете? Чем бы я в тот момент ни занимался.
Глава 23
Саранчовый бум
Карабанов появился в тот же вечер, озабоченный и усталый.
В просторном кабинете академика было людно. Сотрудники наносили на карты последние данные о перелетах шистоцерки, отмечали флажками места базировки противосаранчовых экспедиций и отрядов, заштриховывали пораженные кубышками участки.
- Как в штабе перед большим наступлением, - заметил Карабанов, обмениваясь рукопожатием с Кулиевым.
Они отошли к окну. Внизу, у подъезда виднелось целое скопище автомашин. Бросались в глаза иностранные флажки на радиаторах.
- Джанабад превращается в международный центр, - усмехнулся Кулиев. - Не знаю, радоваться этому или огорчаться.
- Гордиться, - сказал полковник. - От вас ждут помощи целые народы.
- Они ее получат. Но весь этот ажиотаж, газетная шумиха... Признаться, она меня пугает, вызывает досаду. Вместо научных прогнозов, деловых советов, большинство газет нагнетает страхи. А когда под этими писаниями читаешь: "Джанабад, от собственного корреспондента", - чувствуешь себя чуть ли не соучастником.
- В одной из газет промелькнуло выражение "саранчовый бум". Этим сказано все. Пропорционально страху растут и цены на зерно. Однако оставим это. Признаться, вы меня встревожили.
- Да, да, Боровик, - спохватился Кулиев. - Понимаете, тут происходит что-то совершенно непонятное.
- Вот как? Между прочим, я сам хотел побеседовать с вами о нем. Еще тогда, после разговора с Минском.
- Вы звонили туда?
- Дело в том, что профессор Боровик действительно вылетел к нам.
- Но Файзи... - академик нахмурился, сделал движение к дверям.
Карабанов жестом остановил его:
- Файзи передал вам то, что услышал в Минске. Правда, он выпустил одно слово. Ему сказали: "профессор вероятно не вылетел".
- Ну, это почти одно и то же.
- Почти одно и то же, - согласился Карабанов. - Так вот, после того как я установил, что профессор вместе с лаборантом Красиковым вылетел из Минска, я сам позвонил туда. Директор института высказал уверенность, что Боровик по собственному почину задержался в пути. Он утверждает, что профессор - человек увлекающийся и может подчас забыть обо всем на свете.
- Какая чушь! - возмутился академик.
- Вот как?
- Чушь, - повторил Кулиев. - Конечно, Владимир Степанович - человек увлекающийся, вернее увлеченный, как и всякий истинный ученый. Но чтобы он мог пренебречь делом, забыть... Абсурд. Вот дочка его - это другое дело. Самовольно угнала вертолет, а сегодня порадовала телеграммой - авария!
- Авария?
- К счастью, жива, здорова. Подобрана на Каспии теплоходом. Но вертолет разбит. И главное, погубила важнейший аппарат, позарез сейчас нам нужный.
Полковник помолчал.
- Озадачили вы меня, - признался он. - И ваш отзыв о профессоре Боровике... После разговора с Минском его задержка в пути меня не удивляла. Теперь же все выглядит иначе.
- Что вы этим хотите сказать? - встревожился Кулиев.
- Товарищ директор, - раздалось из динамика. - Вас просит междугородняя.
Включив селектор, академик назвал себя, и тотчас же взволнованный незнакомый голос опросил, что произошло с ихтиологом Галиной Боровик.
- Но с кем я имею честь? - поинтересовался Аспер Нариманович.
- Моя фамилия Ветров. Инженер Института сельскохозяйственных проблем. Очень прошу ответить, что с Галиной Владимировной?
Кулиев переглянулся с Карабановым. Полковник кивнул.
- Ничего страшного, товарищ Ветров, - ответил академик. - Вынужденная посадка вертолета. Галина Владимировна в полной безопасности.
- Ничего страшного? Но телеграмма!.. Там сказано: "Положение безнадежно"...
- Попросите подождать у телефона, - шепнул полковник.
- Одну минуту, товарищ Ветров, - громко сказал Кулиев.
Полковник быстро вышел из кабинета и рывком открыл дверь напротив. Рыхлолицый толстячок даже не успел оторвать напряженного, испуганного взгляда от динамика, точно такого же, как в кабинете академика. Через секунду рука его суетливо метнулась к выключателю.
- Не надо, - тихо, но внушительно произнес Карабанов, и волосатые пальцы-коротышки послушно застыли в воздухе.
Полковник одобрительно улыбнулся и плотно прикрыл за собою дверь.
- Не надо, товарищ Файзи, - так же негромко повторил он. - Я буду продолжать разговор от вас. Если, конечно, не возражаете.
- Ну что вы, что вы, товарищ полковник, - угодливо зашептал толстяк, освобождая место. - Пожалуйста. Я только что случайно включился и...
Карабанов остановил его движением руки.
- Вы слушаете, товарищ Ветров? С вами говорит полковник Карабанов. Расскажите, пожалуйста, все подробно. О какой телеграмме вы упоминаете?
- Телеграмма была вручена профессору Боровику в полете. Содержание ее? Примерно так: "Ваша дочь Галина тяжело ранена при авиационной катастрофе. Находится на колодце...". Названия колодца она не помнит, товарищ полковник.
- Кто - она?
- Стюардесса, вручившая телеграмму профессору. Это все с ее слов.
- Понятно. А дальше?
- "Положение безнадежно. Встречаю Ашхабадском аэропорту". И подпись. Азимбек или Азазбек. Как-то так.
- Хорошо, это уточним. Но как вы узнали обо всем?
- Видите ли, я... дружу с Галиной Владимировной. И вот позавчера, когда вы позвонили из Джанабада, я как раз был у нашего директора.
- Значит, вы присутствовали при моем разговоре с ним? - заинтересовался Карабанов.