После такого вывода улыбнулся и спросил Макклоски:
- Сколько вам лет?
- Тридцать шесть, - ответил тот, - а через два дня будет тридцать семь.
- Вот как! Заранее примите мои поздравления.
- Благодарю вас.
- Как вы обычно отмечаете этот день?
- Не устраиваю застолий, не приглашаю друзей. Предпочитаю находиться в одиночестве. Мне всегда бывает немного грустно в день рождения.
- Отчего так?
- Давняя история... Не знаю, смогу ли толком рассказать о ней.
- Я не настаиваю на этом. Но как лицо официальное все-таки спрошу: не бывает ли связано ваше подавленное настроение со службой у нас?
- У меня нет оснований на что-либо жаловаться. С коллегами сложились нормальные отношения. И исследования ведутся по плану.
- Приятно слышать. А то я подумал, что с того момента, как профессор Садлер покинул нас, у вас появились осложнения.
- Позвольте в таком случае задать вопрос, раз уж речь зашла о профессоре.
- Да, конечно.
- А что с ним случилось?
- Ничего особенного. Возникла необходимость в отдыхе.
- А в лаборатории ходят другие слухи.
- Какие? - насторожился генерал. И подумал: "Неужели весть о похищении Садлера перестала быть тайной?" Он никогда не сомневался в знаменитой истине: то, что знают двое, не секрет.
- Говорят, что профессор тронулся.
- Тронулся? - не понял генерал.
- Ну да. Или, если будет угодно, сошел с ума.
Генерал на секунду задумался, потом, решив, что не так уж плохо, если рядовые сотрудники лаборатории и дальше будут находиться в плену собственных заблуждений, спросил:
- А почему вдруг возникло такое мнение?
- Во-первых, больного никто не навещает. А во-вторых, этого вообще следовало ожидать.
- Что значит "следовало ожидать"?
- Когда долго ломаешь голову над тем, как побыстрее уничтожить себе подобных, недолго и свихнуться, - спокойно ответил Макклоски.
Слова молодого человека не удивили генерала. Он знал, что подобные настроения в ходу у некоторых ученых, но обычно они их тщательно маскируют. Когда платят большие деньги, не стоит отталкивать "руку дающую".
И он поинтересовался:
- Вам известно, что вести подобные разговоры у нас не принято? И что на ваше место могут претендовать еще десятка два молодых, талантливых ученых?
- Я знаю. Просто я подумал, что и вы в курсе разговоров, которые ведутся в лаборатории. Ну, а коль скоро мы оба знаем одно и то же, почему об этом нельзя поговорить вслух?
Генерал неожиданно признался:
- Вы мне нравитесь.
- Спасибо, господин генерал. Мне тоже понравилось, что вы не отдали сразу же приказ о моем увольнении.
И оба рассмеялись.
- Похоже, что такой приказ не очень испугал бы вас, - заметил генерал.
- Да. Я однажды собирался вас покинуть. Но профессор Садлер убедил меня остаться. Кроме того, мне нигде не найти такой прекрасной базы для исследований. Это, пожалуй, сыграло решающую роль.
- Ну, а по какой причине вы решили нас оставить?
- Мне надоело работать на войну!
- Вот как? А скажите, работает на войну фермер?
- Конечно же, нет.
- Ошибаетесь! Если принять во внимание то обстоятельство, что он помогает создавать стратегический запас продовольствия, то можно с уверенностью заявить, что и фермер работает на военное ведомство. Так же, как на него трудятся врач, геолог, финансист, строитель и представители многих других профессий.
Макклоски попытался возразить, но генерал не дал ему высказаться.
- Я могу выразиться яснее, - сказал он. - Мы все работаем для того, чтобы страна наша оставалась сильной. Еще древними было замечено: "Голос слабых не слышен". А мнение древних следует уважать. Мы должны быть очень сильными. Иначе нам не устоять перед лицом прогрессирующих противников. История полна примеров, когда могучие государства, достигшие приоритета в культуре, гибли потому, что не уделяли внимания развитию своих вооруженных сил. В мире постоянно идет противоборство. И не только - и не столько - военных сил. Идет война идей. В конечном счете все сводится к тому, что правда остается на стороне сильного!
Генерал на мгновение остановился. Затем вдохновенно продолжил:
- Только сильный человек может позволить себе быть добрым. Только сильный может помогать слабым. И только сильный в состоянии защитить свой очаг, своих близких. Нам необходимо укреплять военные силы. Ни у кого в мире не должно оставаться сомнений в нашем могуществе. Обыватели, к сожалению, этого не понимают. Словоблудят на демонстрациях, не сознавая, что прокладывают дорогу войне. Да, войне! Потому что выступают против ассигнований на вооружение, а значит - против нашей мощи. А слабых бьют!
Генерал забарабанил пальцами по столу, что делал всегда, когда волновался. Он и сам не ожидал, что замечание Макклоски сможет так его завести.
- Я не думал, что вы примете все так близко к сердцу, сэр, - заметил молодой человек. - Прошу простить меня.
- Просить прощения не за что. Просто меня всегда раздражало, что военных принимают за маньяков, у которых одна цель в жизни - погубить человечество. А я, например, стрелял только по мишеням... Но в то же время считаю, что преступно принижать роль армии в нашей жизни.
- Сэр... - начал Макклоски.
Но генерал перебил его:
- Оставим теорию. Расскажите лучше, как вы познакомились с Садлером.
- Это длинная история. Произошло все несколько лет назад: я опубликовал результаты своих исследований в научном журнале, и вскоре в нашем университете появился профессор. Он предложил мне работу в лаборатории. Условия оказались весьма соблазнительными, и я согласился. Кроме того, сознаюсь, мне польстило, что моей скромной персоной заинтересовались на таком высоком уровне.
- Как ученый вы довольны тем, что служите у нас? - спросил генерал.
- Да, - прямо ответил Макклоски. - Особенно стало интересно, когда Садлер предложил мне отработать "версию белых мышей". Так мы назвали исследования, направленные на проверку их способности жить в условиях радиации.
- Что?! - поразился генерал. - Вы сказали - "в условиях радиации"? Как это понимать?