Впрочем, я была не совсем честна с собой, утверждая, что всего лишь соглашаюсь с мнением Виктора. Тот взгляд Ханри из темноты ложи продолжал отдаваться ознобом, стоило лишь вспомнить. Было в нем что-то… похожее на приговор.
Уйти совсем чисто не удалось, Виктор отошел буквально на пару минут, чтобы предупредить Горевски о необходимости встречи, как Дайрис тут же воспользовался предоставленной ему возможностью. Нас с Риашти, к которому я направилась, заметив приближение Ханри, разделяло не больше десяти шагов, когда тому удалось меня перехватить.
Когда мужчина замер напротив, пришлось остановиться и мне. Одно дело избегать общения, другое – откровенно проигнорировать.
– Я вас пугаю?
Его прямолинейность делала ему честь, но я не торопилась с выводами. За тенью обиды, которую видела в его глазах, прятался гнев. Похоже, он не привык, чтобы ему отказывали.
Уклоняться от ответа я не стала, как и приукрашивать его. Рассчитывала, что моя честность сделает то, что не удалось намекам.
– Да, господин Ханри. Ваша настойчивость мне совершенно не импонирует. К тому же вы испытываете терпение моего мужа, мне это неприятно.
Он дал мне объясниться, я даже на мгновение поверила, что этих слов будет достаточно. Ошиблась, видя только мужчину, но забыв про ту власть, которую он удерживал в своих руках.
Достичь подобного уровня и легко отказываться от своих намерений… нонсенс!
– Вашего мужа?! – Он зло усмехнулся. – Так вот в чем дело?!
Кажется, мы с ним говорили на разных языках. Это еще не пугало, но уже настораживало. Избавиться просто не получится. А не просто?
Пришлось добавить голосу жесткости.
– Я люблю Виктора и не хочу подвергать наш брак бессмысленным испытаниям. Я не для того выходила за него замуж, чтобы смотреть на других мужчин.
Ханри слушал внимательно, но если судить по надменности, все более четко проявляющейся на его лице, меня он не слышал.
На этот раз оказалась права, но радости от этого факта не испытала.
– Вы обманываете себя, Элизабет. – Он смотрел на меня твердо, если не сказать – беспощадно, будучи абсолютно уверенным в том, о чем говорил. – Господин Шаивский не любит вас так, как вы этого заслуживаете! Не ценит! Я наблюдал за вами…
– Прекратите! – шепотом закричала я, не позволив ему закончить. Ситуацию я больше не контролировала, и с этим нужно было что-то срочно делать. Глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться… Безуспешно! Ханри удалось то, что не сумел сделать даже Исхантель – лишить меня выдержки. – Вы заставляете меня сожалеть о нашем знакомстве.
Мой тон его не задел, а слова…
– Сожалеть? – Лицо Ханри закаменело, в глазах появился опасный блеск. – Вы измените свое мнение! – Он замолчал, бросил быстрый взгляд мне за спину и, скривившись, добавил: – Быстрее, чем думаете.
Покинул он меня, не простившись. Просто развернулся и ушел.
Большого облегчения это не принесло, расслабиться я так и не сумела. Сердце билось заполошно, во рту пересохло, взгляд метался.
Ничем не объяснимые страх и ярость! Не самое лучшее состояние!
– Что он хотел? – Виктор не просто подошел вплотную, прижал меня к себе, приобняв за талию.
Тело предательски дрожало.
Узнай Лазовски… Мысль оказалась своевременной, помогла хоть немного, но избавиться от напряжения.
– Тебе как, в подробностях или кратко? – грубее, чем стоило, отрезала я.
Шаевский, словно мы были одни, развернул к себе, посмотрел в глаза.
Больше, чем друг. Напарник. Тот, кто всегда окажется рядом, переступив и через невозможное.
Он догадался, о чем я подумала, кивнул, подтверждая.
– Сутки истекут через три часа. Завтра мы либо покинем Приам, либо… начнем работать. В любом случае, ты с ним больше не встретишься.
– Я помню, – хоть и с трудом, но я заставила себя улыбнуться. – И… – на мгновение закрыла глаза, проверяя, насколько то, что я собиралась произнести, будет правдой. – Такого больше не повторится.
Виктор не стал убеждать меня, что верит, просто отстранился, согнул руку, предлагая на нее опереться.
Добирались мы до отеля пешком, на этом настоял Шаевский, не вняв аргументам про высокие каблуки и вечернее платье. Считал, что ничто лучше прогулки и звездного неба (где он нашел звездное небо в центре современного города?) не вернет мне спокойного расположения духа.
Спор прекратило его заявление: не смогу идти, возьмет на руки и понесет.
Я это запомнила.
Стонать, что устала, начала, как только мы пересекли площадь перед Оперой.
Вопреки моим опасениям, ночь была уютной. Относительно прохладной, с легким, свежим ветерком и воздухом, в котором очень гармонично переплетались отголоски жаркого дня, колючая терпкость моря и сладковатый аромат цветов, в которых столица буквально утопала.