Их прошлый опыт пасовал не перед смертью, перед возможностью потерять. Как и мой.
В этом мы с ними тоже были похожи. Свое небытие не страшило, страх «не успеть» не давал сглотнуть вставший в горле ком.
— Закончили? — в очередной раз заставив эмоции заткнуться, уточнила я, переведя взгляд с одного на другого.
Не хватало только Валева, но и его ждали с минуты на минуту.
— Наемники так не работают, — принимая невысказанное мною предложение, Ханаз отошел к столу, сел напротив Звачека. — Нанести удар, дождаться реакции и ударить снова. Это тактика террористических организаций — он переглянулся с Дарошом, тот качнул головой. — Вот и я об этом давненько не слышал, — продолжил Шаиль, намекая, что ни в одном из крупных секторов Галактики, которые обменивались информацией об антиправительственных объединениях, подобные схемы в обозримом прошлом не применялись.
— Так действуют вольные при минимальном прикрытии, но…
— Это не наша проблема, — оборвала я его. Хотелось просто стоять и смотреть… чувствуя, как отпускает что-то внутри, давая возможность просто быть, вырвавшись из той реальности, в которой каждое слово, каждый вздох звенели напряжением. Вместо этого вернулась к своему рабочему столу, подняла внешку, тут же сняв с нее две копии и перебросив их Ханазу и Звачеку: — Наша задача — оперативный поиск. В приоритете шестеро. Барберян, если Валев докажет реальность его присутствия в порту, Измайлов, Суховей, Джаресян, Нури и Радис.
— И ни одного в основном списке, — поднял на меня взгляд Ханаз.
— Орлов поделился, — разглядывая лицо на экране, ответила я. — Виктор Измайлов. Пятьдесят четыре года, подполковник, снабженец по вооружению. Последнее место службы — внеорбитальная база «Сугури», контрольный сектор одноименной системы. Попал в разработку через контакты с генералом Абериным. Когда начались аресты, находился в отпуске. Скрылся. Предположительно Союз не покинул.
— Это же вотчина ОСО? — нахмурился Шаиль. Потом поднялся, отошел к закутку, где стояла кофе-машина.
— Тебе кофе запретили, — равнодушно, насколько это было возможно, произнесла я.
— Кофе — да, — не стал он со мной спорить, — коньяк — нет.
Он был прав, про коньяк никто и ничего не говорил.
— Тогда — всем!
— На четверых, — поправил меня Дарош. — Валев здесь.
— На четверых, — подтвердила я, усмехнувшись. В нашей практике такое было впервые.
Впрочем, все когда-то случалось в первый раз.
— Так что там про ОСО? — вернувшись, напомнил Ханаз.
— Лазовски считает, что мы готовы взять на себя часть их нагрузки, — приняла я один из двух бокалов. — Орлов с ним согласен.
— Они бы часть нашей нагрузки взяли на себя, — недовольно буркнул Дарош.
После ранения на Приаме он так и не восстановился полностью. Сгусток плазмы попал в плечо, поражение оказалось глубже, чем диагностировалось медиками на месте. По словам наших эскулапов, процесс выздоровления шел успешно, но функционал левой руки был все еще ограниченным.
— Устал? — язвительно поинтересовалась я, продолжая крутить бокал в руке. — Отправить в отпуск?
Собственное состояние выводило его из себя. Происходило это нечасто, но требовало решительных действий. Мой сарказм среди методов борьбы с его самоедством пока стоял на первом месте.
— Кого в отпуск? — невинно уточнил ввалившийся в кабинет Валев. Несмотря на запыленную одежду и серость под глазами, свой кураж он словить успел.
— Да вот Дарош просится, — поддержал меня Шаиль, передавая бокал Николя. — Не хочешь составить ему компанию?
— Я? — как умел только он, совершенно невинно, по-детски, Валев посмотрел на меня.
Воспоминание не ударило под дых, как это было раньше, лишь отдалось тоской, от которой пришлось стиснуть зубы.
Бар на Зерхане, Николя, изображавший случайно попавшего в вертеп разврата студента, Иштван Руми — журналист, навечно вписавший свое имя в историю этой планеты, и… Валесантери Горевски, передающий мне слот с информацией по будущей операции Римана.
Тогда мы со старшим Исхантелем были врагами. А теперь?!
— За то, чтобы мы всегда возвращались, — подняла я бокал, заканчивая с душевными терзаниями.
— За то, чтобы нам не пришлось терять друзей, — повторил за мной Звачек.
— Трудно быть самым младшим, — шмыгнув носом, выдал вдруг Валев, окончательно разряжая обстановку. — Все самые правильные слова успевают сказать другие.
— За то, чтобы каждый наш шаг был шагом к победе, — повернулся ко мне Дарош. И, первым, опрокинул в себя коньяк.