Чтобы я… да перед каким-то полковником…
Заканчивать воспоминания банальностью: «Если бы я тогда знала…», не хотелось, но она лучше других подходила к происходящему. Если бы я тогда знала… повторила весь этот путь от начала и до конца!
— Что — Злобин? — слегка поторопила я Шторма.
Не по черствости — у самой холодело в груди при мысли, что мог сделать с адмиралом жрец, по нехватке времени.
Он развернулся, как тогда… Медленно, но, словно удерживая себя от прорывающейся резкости. Лицо было спокойным, да и в глазах скорее легкая озабоченность, чем напряжение, но мы ведь друг друга уже слишком хорошо знали, чтобы понимать не сказанное…
— Не вздумай его жалеть! — коротко бросил он и, вздохнув, отключился.
Понимать не сказанное…
Иногда это было безумно тяжело…
Слова кайри эклиса пророческими стали лишь частично. Как она и предполагала, встреча на борту «Долнезе» состоялась, но оказалась весьма мимолетной. Обязательные в таких случаях облеченные в официальные формулы слова и короткая улыбка, в которой было напополам от тепла и сожаления, что большего пока не получилось.
Двое суток в полете другой возможности пообщаться нам тоже не предоставили. У нее были свои заботы, у меня…
Я занималась не только поставленными передо мной задачами, но и помогала вхождению Злобина, для которого все происходящее, как и для нас когда-то, выглядело в формате «с корабля на бал».
— Исходя из переданных нам эсси Джерхаром данных, на транспортах находятся четыре миллиона триста девяносто шесть тысяч эвакуированных. Плюс около пятнадцати тысяч в экипажах.
Голос адмирала был тускл и безэмоционален. Как и выражение лица… Не постаревшего — ставшего другим. И на этом другом четко отпечатался весь его жизненный путь. И по возрасту, и по событиям, в которых было немало чужой грязи.
Шторм мог и не предупреждать, нечто подобное я уже видела. И не только здесь, на Самаринии. Десять лет с Ровером, прежде чем он научился улыбаться…
Впрочем, в чем-то Слава был и прав. В варианте адмирала все это смотрелось более отчетливо и болезненно.
В моем…
Не сразу — не там искала, но я поняла, о чем именно сказал Шторм. Не о жалости, о… человечности.
— Три миллиона — наши, — уточнил его слова лиската Джориш, отвечавший за безопасность поселений ни Инари, — остальных временно размещает Союз.
Злобин даже не шелохнулся, осматривая раскинувшееся под нами поселение. Катер завис на высоте полукилометра, давая возможность оценить картинку в «сборке».
И ведь было знакомо — панорамные записи воспроизводили все то же самое до мельчайших подробностей, но там не хватало реальности. Звезды, которая светила, но грела как-то устало, словно через силу. Порывистого, колючего ветра, который не смягчали даже капли мелкого, въедливого дождя. Раскинувшегося за границами периметра пейзажа. Не удручающего — в нем было достаточно еще зеленой растительности, чтобы взгляд цеплялся не только за признаки приближающейся осени, но тоскливого и неуютного.
— Насколько я понимаю, вас этот вариант совершенно не устраивает?
Знак вопроса в конце реплики адмирала я добавила сама. В интонациях Злобина его не было.
— Две трети детей — одаренные, — Джориш сделал лишь короткую паузу. — В возрасте до четырнадцати-шестнадцати лет способности нестабильны. Эвакуация — серьезное испытание для неокрепшей психики, могут быть нестандартные ситуации, справиться с которыми могут лишь подготовленные специалисты.
— Ваши специалисты, — на этот раз корректировка адмирала звучала именно, как утверждение.
— Наши специалисты, — подтвердил Джориш, заставив меня слегка поволноваться.
Я уже не первый раз замечала, что он словно бы провоцировал Злобина, закладывая в свои фразы элемент вызова.
Осознавал ли это адмирал? Я была уверена, что — да. Не по наитию, по опыту общения еще с тем, совершенно холодным и бесчувственным Ровером.
— Пятьдесят секций в каждом поселении, в каждой две тысячи шестьсот — две тысячи семьсот коек, — адмирал использовал военный лексикон. Намеренно или нет…
Не продолжив, посмотрел вниз. Боковой люк был открыт, лишь едва заметно мерцая блокирующим полем.
— При планировании вы допустили серьезную ошибку, которую, правда, пока еще не поздно исправить, — неожиданно закончил он.
— Ошибку? — Джориш был искренне удивлен.
А вот я — нет. У адмирала имелся опыт, который отсутствовал у лиската.
— Госпожа кайри, я могу задать вам вопрос? — Злобин, чуть развернувшись, обратился к Марии, проигнорировав восклицание лиската.