Такие, как этот…
Стоило признать, отличались они только мастью.
— Если у вашего командования остались вопросы, на которые оно хотело бы получить ответы, я готов, в рамках своих компетенций, конечно же, их рассмотреть. — Голос лился… сыто, умиротворенно, обволакивающе… Играя обертонами, не столько ломая сопротивление, сколько сглаживая отголоски угрозы, звучавшей до этого… Не лишая воли, но… успокаивая. — Но лишь как подтверждение нашего стремления к долговременному и взаимовыгодному сотрудничеству с Союзом. Мой эклис, — Риман на мгновение перевел взгляд на полковника, стоявшего плечом к плечу со своим командиром и другом, вновь посмотрел на генерала, и все так же мягко и даже, вроде как, извиняясь, продолжил: — с чем триада полностью согласна, считает, что за все совершенное нами мы уже рассчитались теми сведениями, которые добровольно передали вашей стороне.
— И, тем не менее… — начал было Орлов, но был вынужден замолчать, реагируя на неожиданный, сбивающий с толку, категоричный жест лиската.
— Запись!
К кому обращался Исхантель, было не совсем понятно. В секторе визуализации, открывавшем лишь часть отсека, находился он один. В полном облачении лиската, словно еще раз подчеркивая, с кем именно они говорили.
Продолжить мысль Орлов не успел — внешка вспыхнула слева от Исхантеля, заставив внутренне вздрогнуть. И вряд ли только его.
Самаринянин умел бить и знал, где находятся их болевые точки. Одно дело — догадываться, другое… увидеть собственными глазами.
— Не понимаю я твоего упорства, — равнодушно произнес с экрана Скорповски, наклонившись к лежавшей на диване Элизабет. Измученной, истерзанной…
Вместо лица — кровавое месиво, кое-где уже начавшее покрываться корочкой… боты еще работали. То синие, то отдающие в зелень и желтизну, то почти черные разводы на открытых участках тела. Ссадины, куски вырванной кожи и… чистые, ясные, полные осознания своего будущего глаза, устало смотревшие прямо на них.
— Уважаю, но не понимаю, — продолжил между тем бывший наемник, ловко разрезая одежду на ней штурмовым ножом. Обнажая грудь, живот, бедра… со следами ударов. Профессиональных, жестоких…
— Вот и я не понимаю, — ровно и как-то отстраненно отозвалась она, не делая даже попытки шевельнуться. Впрочем, в том состоянии… Пальцы Элизабет чуть заметно дрожали, выдавая последствия поражения волновиком.
Закончив с бельем и отбросив последний кусок ткани в сторону, Скорповски склонился ниже, уточнил… заботливо:
— Тебе дать время подумать?
— Ты же знаешь, что нет, — судорожно вздохнув, чуть слышно отозвалась она, отводя взгляд в сторону.
— Жаль, — почти искренне бросил Скорповски, втиснув колено между ее ног. Расстегнул штаны, освобождая уже возбужденный член, сдвинулся, пристраиваясь удобнее, навалился…
— У вас еще есть сомнения, что госпожа Лазовски молчала, не отвечая на его вопросы, пока я не вмешался в ситуацию? — совершенно безучастно поинтересовался Риман, остановив изображение на последнем кадре. Смотрел только на генерала, тем не менее, не упустив и той жесткости, что появилась в глазах Шторма. — Или мне предоставить вам всю запись? Кажется, делом Скорповски занимается ОСО во главе с подполковником Лазовски? Если вы настаиваете, я могу передать всю информацию ему…
— О ее предательстве никто не говорил, лишь о степени осведомленности, которую не предусматривает уровень доступа госпожи Лазовски, — медленно, словно тщательно следя за словами, заговорил Орлов, чувствуя, как, изменяя, трещат стены самообладания. Оказалось достаточно лишь на мгновение представить, что на месте Элизабет могла быть его дочь…
Могла. И была. И там тоже в качестве спасителя оказался самаринянский жрец…
Ассоциация выглядела странно и отдавала… мистикой. Рауле был служителем культа Богини Судьбы. Ильдар Исхантель, заполучивший себе кайри — Выбора. Риман…
При таком раскладе оставалось надеяться, что Камил Рауле действительно мертв, в чем с некоторых пор у них были все основания сомневаться.