Выбрать главу

— Лазовски отправляется на Приам, — добавил Влэдир, так и не дождавшись ответа.

На этот раз Риман снизошел до комментария:

— Этим занимается Ильдар…

— Элизабет Лазовски, — поправился Тормш, отводя взгляд от застывшего статуей самаринянина. Что последует за его словами, он догадывался.

Развернулся тот резко, реальность дрогнула, пошла волнами… Не ярость — холодная бесчувственность вырывалась из оков контроля, словно запертая в клетке, и только сохранившееся на лице отстраненное, одухотворенное выражение сбивало с толку, не давая поверить тому, что видели глаза.

— Этого нельзя допустить…

— Невозможно, — подходя ближе к Риману, произнес Тормш. Остановился в шаге. И от самаринянина, и от той бездны, что замерла, опасаясь еще сильнее разгневать взбешенного до пустоты лиската. — Ситуация сдвинулась. Она покинет Землю через семь дней.

Замолчал, не в первый раз поймав себя на том, что оба брата играют с окружающим миром, уже даже не задумываясь над этим. И тот откликался, ластился к их рукам, моля не забывать…

Он точно знал, что та глубокая, наполненная трагизмом синева, что грубыми мазками раскрашивала расстилающееся перед ним небо, всего лишь ментальный образ состояния стоявшего рядом мужчины. Знал, но избавиться от ощущения надвигающейся беды не мог.

Зерхан изменил Римана. Не до неузнаваемости — эмоции никогда не довлели над старшим из двух Исхантелей, но раньше в нем еще чувствовалась жизнь. Изломленная, извращенная техниками владения даром, питающаяся сопротивлением тех, кого он избирал на роль своих жертв, оттачивая мастерство и заменяя любовь чужими страданиями, но все-таки жизнь.

Теперь он был… мертвым. Бескрайная снежная пустыня, выжженная до бесконечности степь.

Это видели все. Не надлом — статус лиската предусматривал монолитную цельность, абсолютное поклонение своей Богини.

Отречение! До конца! Без остатка!

Это не мешало ему завоевывать чужие сердца. Экслиса превозносили, перед его братом со смирением склоняли колени.

В своем служении Риман снисходил до каждого, кто избрал Предназначение смыслом своей жизни, находил подход, помогая раскрыться способностям и поддерживая своим участием, что заставило молчать даже самых непримиримых, отказывающих ему в праве на столь высокий уровень власти.

Слегка приоткрывался Риман, словно выпуская себя из плена, лишь в присутствии Ильдара и его кайри, Марии. Отогревался теплом их пусть и непростых, но полных искренней любви отношений, смутно напоминая того восторженного юношу, которым был когда-то давно.

Тем сильнее оказывался контраст: до и после…

Оправдать можно многое, изменить ничего нельзя. Прошлое Римана было щедро усыпано потерями, ошибками и даже предательством, будущее не давало надежды на возможное счастье.

— Скорповски жесток и беспощаден. — Лиската посмотрел на Тормша. Глаза в глаза. В одних — понимание, в других — готовая взорваться сверхновыми вселенная. — Еще одно подношение, скормленное ради великой цели…

— Раньше тебя это не смущало, — скривился Влэдир.

Не упрекнуть — каждый из них мог бы утонуть в чужой крови, просто напомнить, что цель действительно была великой. Существование их галактики, возможность самостоятельно выбирать свой путь…

Усмешка Римана была ядовитой. И ведь прав… Существование галактики… Возможность самостоятельно выбирать свой путь…

Не просто относительно, звучало едва ли не с издевкой.

Вот только вместо абстрактной картинки, на которой растянулась в черной пустоте Белая, проступали лица. Тех, кого любил, мог бы полюбить, с кем просто встречался, кого ненавидел… Их было немного по сравнению с теми, чьи имена ни о чем не говорили: десятки, сотни, тысячи, но и их хватало, чтобы скрыть за собой горизонт.

Сегодня — живы, со всеми потенциальными возможностями, со всем упущенным, что не захотят, не сумеют, о чем даже не задумаются.