— А что случилось с моим… телом Лионеллы… Когда я ушел… — от всех этих запредельных для моих мозгов разговоров, у меня кружилась голова, и подташнивало.
— Было небольшое землетрясение и тебя, в смысле, тело герцогини убило рухнувшей балкой, — спокойно, как будто речь шла о погаснувшей свечке, сообщил он.
— А-а-а… а почему нельзя было не доводить дело до катастрофы и вернуть душу девочки назад в тело? — обвиняющим тоном осведомился я.
— По-моему ты немного не в себе. Ты только представь, двенадцатилетняя Лионелла возвращается в тело двадцатилетней девушки, которая за восемь лет успела выйти замуж за герцога, женила братьев и выдала замуж сестер. Ты только представь себя на ее месте! — укоризненно произнес Крит.
Звучит, в общем-то, логично.
— А если бы ей оставить воспоминания о тех годах, что я занимал ее тело? Тогда бы она знала, что и почему произошло, и помнила всех уже во взрослом виде? — все еще мучаясь угрызениями совести, выдал я еще одно предположение.
— Временами ты выдаешь таки-и-ие перлы, что создается впечатление о наличии у тебя больших умственных проблем. Ты хоть вспомни, что думал все эти годы!!! Я мужчина, я мужчина!!! А твоя реакция на ухаживания?! А как с желанием иметь семью и детей?! Вспомни свое отношение к герцогу Вэрински! Его любовью не назовешь. А уж твой настрой на семейную жизнь… Ты представь, что она приходит в себя в теле замужней женщины, думающей, что она мужчина?! Ее братья и сестры уже взрослые, имеют свои семьи и детей. Они уже совершенно не те, кого она знала. Ее цель была помочь им, а после восьми лет взросления, они воспринимались бы ею как чужие, незнакомые люди, даже память твоя не помогла бы, — возмутился он моей тупостью.
— А если подкорректировать память? Как я понял, вы можете такие вещи делать, — продолжал приставать я, желая успокоить свою совесть.
— Можем, но делаем такое только в исключительных случаях. Я ведь не стал брать любого человека и закладывать ему в мозги нужные мне параметры и модели поведения. Я искал того, кто самостоятельно наработал их. Даже маленькая корректировка памяти, например, забыть какой-то эпизод в жизни, делается только тогда, когда речь идет о серьезных вещах. Таких, как жизнь многих людей или государств. А переделывать воспоминания и чувства человека за восемь лет… За такое никто не возьмется. Твоя манера поведения и способ решения проблем отличны от тех, что сделала бы она с ее характером. Там бы пришлось переделывать все от начала до конца. Зачем это надо? Лучше уж прожить эти годы самостоятельно и самой выбирать, кого любить и с кем дружить… К моменту ритуала Лионелла была ребенком, и не имела никакого понятия о сексе, и не интересовалась заведением детей. Подобные впечатления лучше получать на собственном опыте, а твои чувства и воспоминания лишь свели бы девочку с ума. А так она, сознательно и целенаправленно пожертвовав своей жизнью ради других, получила более высокое и удачное рождение, — подробно и обстоятельно постарался он объяснить мне причины тех событий.
— Трудно поверить в перерождения, пока сам не помнишь прошлые жизни, — неуверенно произнес я.
Мне, с одной стороны, стало немного легче, а с другой, было неловко за свои обвинения.
— Ты, после проведения восьми лет в теле другого человека, а затем, вернувшись обратно в свое, должен бы легче воспринять эту идею, — хмыкнул Крит.
— Но ведь это… — попытался оспорить я и замолк, не зная, что можно на это возразить.
— Все происходит почти так же, как было с тобой. Только тело достается еще мельче, чем тебе, и рожденные, за время, пока обучаются владеть телом, все больше включаются в происходящие события и постепенно забывают прошлые воплощения. Чтобы успокоить тебя, могу сказать, что Лионелла переродилась в семье Эртана и Лорэйн, младшей принцессой, — добавил он еще немного объяснений.
— Ну-у-у… Вполне возможно, что это и в самом деле, лучший вариант для нее. Я рад за девочку, ее положение в самом деле выше… А-а-а… можешь ли ты сделать так, чтобы я в своем настоящем теле смог посетить Транию… и всех моих бывших родственников? — хрипло поинтересовался я.
Мне захотелось увидеть всех, а сильнее всего — новую Лионеллу. Какая она?! Читал, что те качества и свойства души, которые мы нарабатываем в этой жизни, переходят с нами в следующую. Если человек в этой своей жизни дерьмо и хам, то и в следующем воплощении стоит ожидать от этой души такое же отношение к миру. А вот плата мира за подобное отношение будет ухудшаться, пока он не получит причитающееся наказание…
Лионелла же была девочкой целеустремленной, смелой, готовой пожертвовать собой ради близких. Если все эти качества также присущи ее новому воплощению, то из нее может выйти прекрасная королева.
— Могу. А ты этого действительно хочешь? — в интонации нашего куратора проскользнуло немного удивления.
Я задумался. Действительно ли я хочу? Не зна-аю… С одной стороны, мне очень хотелось посмотреть, как там они поживают, как идут их дела… С другой, я боялся… хотя, нет, это не страх, а что-то другое.
— Хочу, — решительно выдохнул я.
Как сложится в дальнейшем моя жизнь, не знаю, но вдруг это единственный шанс, и если я его сейчас упущу, то могу потом всю жизнь о нем жалеть.
— Ты хочешь их просто проведать или желаешь помочь? — усмехнулся Крит.
— Если им грозят какие-то неприятности, то я бы предпочел помочь, — тяжело вздохнул я, понимая, что снова ввязываюсь в какую-то авантюру.
Глава 12. Двадцать лет спустя
Готовясь к посещению мира, где мне довелось прожить восемь памятных лет, Май и Эл выучили язык Трании. Я тоже, на всякий случай, обновил свои познания в нем. Затем, постарался вспомнить и рассказать им, как можно подробнее свою жизнь в теле Лионеллы. В качестве дополнительного урока предложил мальчишкам перевести несколько песен на язык этого мира.
За годы моего проживания в Трании, я так ни разу и не услышал ни одной местной песни, которую мне захотелось бы исполнить. В основном встречались либо нудные баллады о несчастной любви, либо скабрезные куплеты, достойные звучать только в низкопробных кабаках.
Вот мне и пришлось заниматься переводами песен из своего родного мира. А знал я их немало, поскольку мне не раз случалось сидеть с племянниками, когда они были малышами, а чтобы пацаны не шумели, брал гитару в руки и… А они предпочитали песенки из любимых ими мультиков или фильмов.
По моей просьбе Крит материализовал нам альтр — музыкальный инструмент Трании, аналог нашей гитары, и я взялся обучать Мая и Эла играть на ней. Меня поразило, как мальчишки легко и быстро уловили принцип игры. Мне, помнится, пришлось год струны дергать, пока не решил, что могу выступить перед друзьями с простенькой мелодией.
Затем я занялся с мальчишками разучиванием переведенных песен… После третьей отозвался Крит:
— Хватит придумывать новую причину для задержки. Тебе просто не хватает решимости встретиться с прошлым. Сам же просил о посещении. Так что, сколько не тяни, а выходить придется.
Не оставляя времени на размышления или оправдания, он просто переместил нас на планету. Заметив, что мы уже стоим на земле, я почувствовал, что напряжение последних дней спадает. Гм. Получается, что я действительно оттягивал начало нашего путешествия.
Решив не заморачиваться вывертами подсознания, я принялся осматриваться, пытаясь понять, куда это наш куратор сбросил нас.
Мы стояли на небольшой поляне, в окружении кустов и нескольких деревьев. Неподалеку протекал ручей. Вокруг нас, повсюду, куда достигал взор, виднелись нагромождения гор и не было видно ни одного человеческого поселения.
— Ну и где мы?! И куда теперь идти? — вопросил я Крита.
Он промолчал, но я и сам узнал, хоть и с трудом, место, где мы лечили Мура. Воспоминания того времени так захватили меня, что я неосознанно сделал несколько кругов по лужайке. Очнувшись, заметил, что стою у ручья. Умывшись холодной водой, чтобы взбодрится, я отметил боковым зрением белое пятно на склоне одной из ближайших гор. Приглядевшись, обнаружил хромающего в нашу сторону белого кота. Время от времени он оглядывался назад, как будто высматривал кого-то. Внимательно окинуть взглядом горы, я заметил в метрах восьмистах от раненого зверя группу мужчин, идущих по его следу. Похоже, это были охотники. Расстояние между ними было большое, но, глядя на то, как кот осторожно наступает на заднюю лапу, а временами вообще не становится на нее, шансов оторваться от преследователей у него было мало.