— Что с вами, леди? — растерянно спросил он.
Она открыла глаза и повела вокруг себя мутным взглядом, ещё не вполне придя в сознание.
— Что, что случилось? — невнятно заговорила Моргана. И, не получив ответа, стала осматриваться.
— Где она?
— Кто?
— Эта женщина! Она ударила меня!
— Что вы делали здесь, леди? — спросил Ланселот.
От этого вопроса Моргана отчего-то нахмурилась и отстранила руки рыцаря, желая подняться с земли самостоятельно. Она принялась озираться, словно искала ещё кого-то.
— Наверно, на вас напал тот человек! — догадался Ланселот. — Но теперь вам нечего бояться, он сгинул в собственной ловушке.
— Вот как? — хмуро спросила леди, прекратив отряхиваться от древесного мусора, что налип на её плащ. — А больше здесь никого не было?
Рыцарь хотел было ей что-то рассказать, но вовремя осёкся и лишь отрицательно покачал головой.
— Ну что ж, — с деланной бодростью заявила Моргана. — раз уж вы спасли меня от злого колдуна, вам следует проводить меня в мой замок и воспользоваться моим гостеприимством.
— Простите, леди. — холодно отозвался Ланселот, но я должен ехать обратно в замок короля и сообщить ему о том, что один из его вассалов занялся гнусным грабежом. Если хотите, можете следовать со мной, я доставлю вас к королю Артуру.
— До замка короля три дня пути, — возразила леди. — Мы могли бы добраться до ближайшего жилья всего за полчаса. К тому же, у меня нет лошади. Вы обязаны посадить меня на своего коня. Я худенькая, прекрасно умещусь спереди.
Но тут, к её досаде, заржал совсем неподалёку один конь, а в ответ ему — ещё один.
— Ну вот и решение всех ваших проблем, леди. — любезно сообщил Ланселот, не проявляя желания везти Моргану в замок короля на своей лошади.
— Ну, может быть, пойдём, осмотрим замок этого мерзавца Турквина? — упорствовала королева Уэльса.
— Нет, не поеду. — отказался рыцарь. — Очень уж двусмысленное занятие — могут неправильно понять.
В-общем, на каждый её довод Ланселот находил вполне удачный контрдовод, и всё сводилось к тому, что заполучить себе этого молодого рыцаря ей никак не удавалось. Более того, Моргана почувствовала себя необыкновенно глупо из-за того, что невольно вышла за пределы своей обычной роли роковой женщины. Ей всё казалось, что выглядит она старухой и оттого её чары, неотразимые для всех мужчин, на этого изысканного рыцаря не действуют. Очевидно, приворотный талисман сработал как-то не так. И, что особенно тревожило: кто эта чёрная женщина, что так сильно ударила её?
***
— Кто ты, рыцарь? — спросили Турквина, едва он с громким лязгом свалился на дно каменной темницы, где сидели сорок девять рыцарей, пойманных в ловушку.
— Я храбрый Ланселот. — дрожащим голосом ответил он, прекрасно понимая, что выдавать своё настоящее имя этим отчаявшимся пленникам нельзя.
— Прощайся навсегда со светом. — безнадёжно ответили ему голоса. — Подлый Турквин так заманивает добрых рыцарей. Отсюда нет выхода.
Это Турквин и сам прекрасно понимал. А также понимал он, что никто более не сбросит в этот каменный лабиринт через малое отверстие ни хлеба, ни воды. Пройдёт немало дней, когда сюда прибудут тайными путями сарацины за своим живым товаром. Только не найдут они здесь ничего, кроме пятидесяти смрадных трупов.
Глава 21
Известие о подлом рыцаре-грабителе произвело такое впечатление среди всего населения Британии, что его замок разнесли по камушкам до самого основания. Мало того, стали распространяться слухи, что сестра короля, Моргана, приложила к этому свою руку. Хотя, рыцарь Ланселот только перед королём и его друидом признался, что подозревает об участии Морганы в этом гнусном деле, а далее на все расспросы предпочёл молчать, в народе стали поговаривать о чёрных проделках уэльской колдуньи. Всё это вынуждало её прятаться в своих владениях — путь в Камелот был ей закрыт.
Как ни странно, король отнёсся к подвигу Ланселота без особого восторга. Хотя свидетельства преступления Турквина были налицо — так много было найдено в его замке предметов, объясняющих пропажу многих людей, — король был мрачен. Оно и понятно: дело всё-таки касается его сестры, а, следовательно, и фамильной чести. Невольным виновником печали короля стал Ланселот и оттого он снова загорелся желанием отправиться в поход ради славы королевы Джиневры.
Он уходил и возвращался всякий раз с победой. Теперь уже никто не мог бросить рыцарю Озёрному упрёк в недостаточности подвигов. И всякий раз, принося свои дары, он смотрел на неё своими яркими глазами, и она мучилась от того, что им приходилось скрывать свои отношения от всех. Очень редко ей доставалось счастье безмятежной ночи с ним. Эти проклятые замковые устои, когда все двери нараспашку и любой входи, когда ему вздумается. Всего это можно было избежать — она могла бы перенестись к нему, когда он был в дороге и насладиться обоюдным счастьем. Но Джиневра не могла открыть Ланселоту своих таинственных возможностей с тем, чтобы не оттолкнуть этого подлинно средневекового рыцаря, который питает страх перед колдовством.
Долгими ночами, ожидая возвращения своего героя, она мечтала о таинственных райских кущах, где будет вечное лето, и где они с Ланселотом могли бы жить свободно. Нигде во всей Британии им не будет постоянного и безопасного прибежища, поскольку все знали в лицо и королеву Джиневру и украшение двора Артура — рыцаря Ланселота Озёрного. О его подвигах сочиняли сказки, ему приписывали благосклонность такого множества царственных особ, что хватило бы на гарем султану. Он постоянно кого-то спасал и вызволял из темниц прекрасных дев, которые тут же предлагали ему руку, сердце и, как водится, полкоролевства. И только одна его любовь — подлинная — оставалась тайной. Короче, существование Рыцаря Озёрного было нескучным, разнообразным и очень содержательным. Одного только недоставало Ланселоту — убить дракона.
Джиневра была уверена, что все рыцари, которые хвастались этим за Круглым Столом, все до единого врали. Они предоставляли доказательства своих подвигов — какие-то пластины, якобы со шкуры убитых ими драконов. Но на взгляд Джиневры эти пластины походили скорее на куски панциря черепахи, обточенные со всех сторон. Кто-то приносил из дальних странствий вонючий и полуразложившийся хвост, весьма похожий на крокодилий.
Однажды они встретились в тёмной нише и, жарко прижавшись к Ланселоту и обнимая его за шею, королева спросила:
— Чего тебе недостаёт? Зачем ты гонишься в поход?
Ответ не удивил её:
— Мечтаю отыскать того дракона, которого тогда не добил. Сейчас у меня совсем иной меч, он не сломается от удара о чешую, как тот, мой прежний. Тогда я поступил очень глупо, что выбросил в озеро его рог. Это было бы настоящее доказательство, а не какие-то вонючие хвосты.
Рог! Рог красного дракона! Ведь он не утонул в озере! Когда Джиневра, силой своего желания и при помощи Зелёного Короля приняла вид озёрной феи, она поймала этот рог, который пытался зачем-то отнять у Ланселота Мерлин! Тогда она принесла к себе домой этот витой красный обломок и кинула его на дно одного из старых сундуков, под тряпки, чтобы он не попался на глаза служанкам. И забыла про него. Вот оно, доказательство! Надо только придумать какой-нибудь подходящий случай, чтобы объяснить, как именно он попал к ней. Вполне нормально будет сослаться на знакомство с феей, ведь средневековое сознание легко верит всему необыкновенному.
Воодушевлённая королева отправилась к себе в покои, предпочитая из осторожности пока ничего не говорить Ланселоту. Кто знает, может, этот роговой кусок уже выкинули Бракка или Энн!
Она рылась в сундуках, ничего не находя, как вдруг из старого ларчика покойной королевы Марион донёсся тот странный запах, который тревожил Джиневру продолжительное время и который со временем угас. Неужели так пахнет рог? Так вот откуда этот противный запах! Энн даже предполагала, что где-то сдохла крыса.