За рядом берёз, спускающих свои длинные тонкие ветви едва ли не до земли, за плоской линией зелёного берега спокойно мерцала на солнце вода. А далее, как и снилось Джиневре, стоял стеной густой туман. Тогда королева пошла по зелёному лугу, срывая на ходу цветы, чтобы сплести себе венок. Впервые за многие годы душа её была спокойна и безмятежна. Кажется, само понятие времени не существует в этом месте.
Широкий луг уходил, снижаясь, к зарослям ольхи и ивы. И Джиневра пошла немного стороной, надеясь, что встретит там речку или озеро. И в этот раз предчувствие не обмануло. За прибрежными зарослями скрывались сиреневые ирисы — они росли на берегу маленького озерка. Как ни странно, вода была прозрачной, и сквозь неё явственно виднелось песчаное дно маленького водоёма.
Вода оказалась такой мягкой — ластилась к телу, как домашняя кошка. Жаль, что у Джиневры не было ни мыла, ни прочего, и вместо губки она приспособила пучок травы. А далее прибегла к своей Силе, изгоняя из тела последние остатки холода, усталости и напряжения. Всё осталось позади, и даже не хотелось вспоминать.
Выйдя на луг, она обнаружила в траве целую земляничную россыпь. И по-настоящему увлеклась, собирая ягоду в горсть и отправляя в рот. Это был лучший в мире завтрак! Потом стала собирать ягоды для Ланселота. Жаль, что нет под рукой никакой посуды! Но, и эта мысль не тревожила Джиневру. Умеет же Ланселот как-то обходиться без домашней утвари, значит, и тут что-нибудь придумает.
Наконец, королева решила отправиться обратно к шалашу, осторожно неся в сложенных ладонях крупную пахучую землянику. Иногда она подносила ладони к лицу и с наслаждением вдыхала изумительнейший аромат. И только на полпути с досадой вспомнила, что венок она забыла на ветвях!
Ланселота не было в шалаше, зато у входа обнаружилось ещё кое-что. Целый кувшин парного молока! О, это вот подарок! И Джиневра, не найдя ничего подходящего для своей душистой ноши, со смехом всыпала в кувшин всю землянику.
Она не стала надевать зелёное платье, прекрасно сознавая, до чего же ей к лицу эта тонкая сорочка.
— Настало время для кокетства, Джиневра! — весело пропела она сама себе и закружилась по лугу, словно девочка. Как восхитительно побегать босиком! О, как хорошо ногам! Не было у неё никогда такого праздника в душе. Великий Авалон, как чудесно, что ты существуешь! Она услышала смех и обернулась.
От озера, шёл Ланселот. Вода ещё не высохла ни на его лице, ни на плечах. Он был одет в лёгкую одежду — домашние штаны, ловко скроенные из шёлка и красиво облегающие его бёдра. Ноги его были обуты в мягкие замшевые сапожки, а в руках он нёс просторную вышитую лиловую рубашку, которую тут же бросил на верх шалаша. И, что примечательно, на голове рыцаря был надет венок, забытый Джиневрой у озерка.
— Мы на Авалоне. — сказал он Джиневре, словно в этом ещё можно было сомневаться.
— Не хочу думать ни о чём. — ответила она Ланселоту, который тут же, как мужчина, начал планировать, куда идти и чем заняться. Джиневра же валялась на пуховике, вытащенном из шалаша, и откровенно ленилась.
— Иди сейчас же за хворостом! — притворно рассердился Ланселот, но тут же рассмеялся.
Он уже думал об охоте, о пропитании, о жилье, а Джиневра гнала от себя всякие мысли о завтрашнем дне. Ей казалось, что нельзя оскорблять такое святое место обыкновенной человеческой суетой. Ведь не просила же она о молоке, а оно появилось! Но, Ланселот деловито осмотрел кувшин и заявил, что эта вещь пригодится в хозяйстве. Всё это немного досадовало, потому что не было причины тут же кидаться в заботы, ведь Авалон — он же Авалон! Он никуда не денется, здесь вечное лето!
— Давай наслаждаться любовью! — с такими словами королева повалила в траву своего рыцаря и жадно приникла к его губам. Она хотела получить всё! Здесь и немедля! И более он уже не заикался ни о какой охоте.
Однако, часа через три, к удивлению Джиневры, есть всё же захотелось, а молока в кувшине более не появилось.
— Я же говорил: надо поискать добычу! — засмеялся Ланселот.
— Голыми руками разве будешь охотиться на зайцев? — спросила она.
— Ну, зачем же? Силки сплету из травы. — деловито ответил он, натягивая на себя рубашку.
Те зелёные туфли, что снова подарил ей Лесной Король, весьма мало подходили для шатания по лесу, поэтому Джиневра старательно выбирала, куда ступить. Она мало следила за окружающим лесом. Ей были нужны сухие ветки, а кругом всё буйно зеленело. Так и забралась в чащобу и остановилась лишь, когда почувствовала, как из лощины на неё потянуло холодной сыростью. Да, впереди было глухое и тёмное место. Но именно там стояли безлиственные сухие деревья, и Джиневра принялась осторожно спускаться по склону.
Под ногами шуршали старые листья и под подошву то и дело попадались чёрные гнилые обломки. Наконец, она достигла дна лощины. Кроме корявых деревьев с остатками прошлогодней листвы, глухая впадина заросла елями. Солнце сюда не проникало, и в этом месте царила холодная тень. Королева продолжила путь, обходя обросшие седым мхом осины, и вдруг наткнулась на ложбинку, в которой сохранился подтаявший, почерневший снег.
На снегу, привалясь спиной к пню, сидел безголовый мертвец, одетый в обросшие грязью латы. А рядом, под обломанным ракитовым кустом скалился безносый череп в расколотом шлеме и лежал щит — красная эмалевая четверть на серебряном поле.
— Вот ты где, сэр Гавейн… — невольно прошептала королева. Бедный рыцарь, чем завершился твой подвиг! Неужели ты встретил своего Зелёного Рыцаря, и он лишил тебя головы?! Всё наоборот, нежели в легенде.
— Что случилось? — встревожился Ланселот при виде королевы, которая возвращалась с целой охапкой дров.
— Ничего. — отвечала она. — Нет, правда, всё в порядке, Ланселот.
И далее старалась быть весёлой, чтобы не испортить ему удовольствия. Он действительно поймал добычу — на этот раз двух кроликов. Набрал всяких сьедобных корешков, принёс плодов — виноград и яблоки.
— Не пропадём. — ободряюще сказал он своей королеве.
Первый закат на Авалоне они встретили, сидя у берёз, на берегу, глядя на клубящийся сиреневый туман.
— Завтра мы пойдём туда. — показывал рукой Ланселот. — Кажется, я видел там развалины дворца, о котором ты говорила. Мне просто некогда было обследовать их, я спешил домой с добычей.
***
Утомлённая ночной любовью, Джиневра рано вышла из шалаша. Они оба ошиблись — им пришлось провести здесь ещё одну ночь. Но, сегодня они непременно отправятся на поиски эльфийского дворца — подальше от той чёрной лощины, где нашёл последнее пристанище сэр Гавейн, шутник, весельчак, баловень женщин.
Джиневра сняла с ветки, как с вешалки, и задумчиво надела зелёное платье. Сумеет ли она со временем забыть то, что видела? Вытеснит ли счастье Авалона эту чёрную занозу из её памяти?
На левой руке Джиневры завибрировал браслет, а потом принялся издавать курлыкающие звуки. Королева в изумлении уставилась на него, поскольку уже почти забыла, что никакой это не браслет, а наручный коммуникатор. Она думала, что у него давно сели батарейки. Хотя, может, никаких батареек в нём и нет.
— Да? — спросила она в большой изумруд, словно в телефон.
— Наяна, оставайся на связи, я лечу к тебе. — сказал сквозь помехи далёкий голос.
Она в растерянности огляделась. Как же так?! Как вторгся Аргентор в её сон?! Как можно совместить этот сказочный остров и технику будущего?
Она заметалась. Что делать? Предупредить Ланселота? Но, как объяснить средневековому рыцарю, что туристический сезон подходит к концу? А хочет ли она с ним расставаться? Мысли вихрем кружились в её голове, и ни одна не давала ответа на вопрос: как быть? Как объяснить, что сказать? В результате Джиневра не тронулась с места и осталась стоять, подобно соляному столбу, глядя на спускающуюся с неба фантастическую конструкцию. Поздно что-либо предпринимать — другая реальность уже здесь.