Пройдя мимо двоих полицейских, которые с интересом посмотрели на меня, я с тонкой струйкой пассажиров прошёл турникет с охранной рамкой и вышел на типичную для всех станций монорельса площадь. Переходя её, я миновал фонтан, играющий солнечными бликами, и подошёл к зданию корпорации «Нейросеть». Естественно, не с моим рылом лезть к парадному входу, для таких, как я, то есть для бедноты, был другой, чёрный. Туда я и направился.
Как я уже говорил, процедура была бесплатная. Так что я подал заявление и вместо тестирования на интеллект прошёл в помещение, где лёг в диагностическую капсулу. Она, настроенная на меня, выдала точные результаты.
– Давненько мне не попадали клиенты с такими параметрами, – сказал Грег, улыбающийся парень, что обслуживал меня, наблюдая, как я покидаю капсулу.
– Сколько? – спросил я, внутренне замерев.
– Сто девяносто одна единица. С учётом того, что ты растёшь и развиваешься, есть шанс, что к восемнадцатилетию, к моменту установки нейросети, достигнешь двухсот единиц, базового инженерного минимума. Советую использовать для развития интеллекта специальные развивающие программы и тесты.
– Я в курсе. Уже полтора года ими пользуюсь. Лучшее, на мой взгляд, работа профессора Лейбеля, она заставляет задуматься.
– Это да, – согласился парень, кинув на меня уважительный взгляд.
– Я прошу вас при создании и оформлении карты ФПИ не вносить мои интеллектуальные параметры. Мне хотелось знать их самому. Для этого и пришёл.
– Я понял тебя. Не внесу, не волнуйся.
Мы прошли в кабинет служащего, где я сел в кресло и стал терпеливо ожидать, пока Грег оформит удостоверение. Наконец парень повернул ко мне монитор и попросил проверить, всё ли правильно. Взглянув в него, я подтвердил, что он нигде не ошибся. Через минуту синтезатор на столике в углу зашумел, и из него в приёмное гнездо выпала небольшая карточка размером с кредитку.
– Получи своё первое, хоть и временное удостоверение, гражданин, – торжественно вручил мне карточку ФПИ Грег.
– Спасибо, – чуть улыбнулся я.
На этом мы расстались. Я вышел из кабинета и, пройдя коридор с множеством одинаковых дверей, за которыми работали с людьми такие же, как Грег, менеджеры, покинул здание. На улице я подошёл к банкомату, который, судя по горевшей надписи, был занят. Когда из него выпорхнула миловидная девушка, я зашёл в небольшое помещение и дождался, пока за мной закроются бронированные створки. Кстати, в помещении банкомата, согласно требованиям банковской безопасности, мог находиться только один человек.
На потолке вспыхнул плафон, а на экране терминала загорелась дежурная надпись с просьбой воспользоваться его услугами. Я достал новенькое удостоверение и сунул его в приёмник. Подтвердив регистрацию номера и счёта в банке Содружества, я достал из тайников на ремне десять банкнот по десять кредитов и по одной опустил их в приёмник. Через несколько секунд появилось уведомление, что на моём счёте находится ровно сто кредитов. Всё, счёт действителен и запаролен на меня, одна из частей паролей – это моя ДНК.
На этом я закончил свои дела в центре города и, покинув помещение банкомата, направился к станции монорельса. Пора возвращаться в трущобы. Мне нужно продержаться там ещё два года. Установить нейросеть с имплантами, закачать базы и, наконец, исполнить свою мечту: оказаться в космосе. Я им просто бредил, так что, если бы интеллекта хватало на работу пилота, без сомнения, выбрал бы её. Но и инженерная мне тоже была интересна. Вот такой я разносторонний человек. Жаль, что нейросети были узкоспециализированы, то есть если я могу быть, например, с инженерной нейросетью отличным инженером, то пилотом даже с хорошо поднятыми базами буду хреновым. И это ещё слабо сказано. Так что выбирать надо что-то одно. Хорошо бы универсальную нейросеть поставить, но такая стоит за двадцать пять тысяч кредитов, огромнейшие деньги, для меня фактически нереальные. Таких в ближайшее время у меня точно не будет.
Когда я ехал обратно, моё внимание привлекли двое парней в рабских ошейниках. На вид им было не больше семнадцати – восемнадцати. Особо меня в них заинтересовала одежда, она стоила раз в десять дороже моей. Да и вид у них был здоровый и довольный, затравленными и измождёнными они не выглядели. Для таких рабов создают отдельные импланты подчинения, что вживляют в голову. С ним они не могут ослушаться хозяина. Может, парни работают в проституции? В империи, как это ни отвратительно, детская проституция довольно развита и даже находится под защитой государства. Именно из-за неё в империю Люмер со сменой гражданства переезжают всякие извращенцы. Пока я тут жил, частенько с ними сталкивался. Хозяева, что имеют рабов, могут делать с ними что хотят, никаких законов о правах раба здесь нет, всё на совести хозяина. Хочет продавать их для утех других – пожалуйста! Вон недавно война с директоратом Рейко была, так этих южного вида рабов заметно прибавилось на улицах столицы.