- Я слышать другое, - с сомнением в голосе протянул Нрд. - Вы есть курица. Вы есть корова. Объясняй как?
- Курица и корова - не люди.
- А кто тогда люди?
«Вот, наконец, и начались вопросы посложнее», - подумал я. Пора показать свои знания. И тут я принялся рассказывать им о Платоне, Дарвине, Фрейде, о последних веяниях в философии, о принципах пангуманизма Доминиона, сам удивляясь, как все это задержалось в моей голове. А я, оказывается, эрудит! Дикий и необузданный.
Пока я читал лекцию, шуршуны опять достали свою тряпку, свили из нее гнездо и улеглись туда пирамидкой. Цефеанин раскрыл нож, центаврианка - журнал мод. Одна только бактерия смотрела мне в рот с интересом, и то только потому, что заметила там язык и заинтересовалась его причудливыми движениями. Разозленный, я кликнул файл с «Миллионом алых роз» и врубил звук на максимальную громкость. Ученики вздрогнули и испуганно посмотрели на меня. Шуршуны истерически взвились под потолок, таща за собой гнездо, потом полетели к двери, но я ее предусмотрительно заблокировал.
- Что у вас происходит? - послышался из коридора голос Леклера. - Динамики сломались?
- Нет! - прокричал я. - Мы любим громкую музыку.
Леклер разблокировал дверь и прищуренным глазом осмотрел учеников.
- Вы мешаете соседней группе. У них контрольная.
Я убавил звук и развернул экран с текстом. Леклер, который уже собирался уйти, вдруг подскочил на месте, как заяц. Между его ног пытался протиснуться Снорри.
- Почему пустить не? Класс внутрь Снорри наружу.
- Проходите, проходите, - смутился Леклер, и, сделав мне предупреждающий знак бровями, скрылся за дверью.
- Железа, - с довольным видом сказал Снорри. - Утро плохо. Доктор трогать Снорри весь. Слизь течение и запрет шмыга. Вирус злобный поражать мозг щупалец селезенка. Таблетка какой разный. Уколы тож. Снорри здоровый. И Снорри здесь где. Михаил учитель рад?
Степень моей радости могли описать только отрицательные числа. Или иррациональные. Какие-нибудь квадратные корни из икса и игрека.
- Проходите, - сказал я.
Снорри добрался до своего места, вынул откуда-то огромный носовой платок и принялся усиленно сморкаться. Песня закончилась, но тишина так и не наступила, потому что Шпыш подхватил мотив и стал, коверкая слова, напевать услышанное. Теперь он пытался синхронизоваться с дудением Снорри.
- Михаил, а в чем суть этой истории? - спросила Мармала. - И что такое розы?
Я показал голограмму. Шуршуны необычайно оживились и принялись кружить над ней, желая немедленно приступить к сбору нектара. Я попытался их отогнать, но они были настроены серьезно. Пришлось убрать голограмму и объяснять на пальцах.
- На Земле существует ритуал. Когда мужчина проявляет интерес к женщине или хочет отблагодарить ее, он дарит цветы.
- Кормовой? - поинтересовался Снорри, не выпуская из щупалец платка.
- Теоретически нет. Конечно, женщина может их съесть, но обычно она ставит букет в вазу.
Мармала поискала в словаре слово «ваза» и недоверчиво посмотрела на меня:
- Тут, кажется, какая-то ошибка. Словарь говорит, что ваза - небольшой сосуд объемом до пятидесяти литров. Как женщина поместила в него миллион цветов? Она их измельчила?
Признаться, я не задумывался над текстом. Действительно, получалось, что для хранения этого невообразимого букета было бы мало и бочки. Собравшись с мыслями, я сказал:
- Земные песни редко описывают реальные ситуации.
- Был это ложь? Гнусен ложь? Недостоверный информация? - возмутился Нрд. - Надо говорить рано зачем поздно. Ухи сложить песня не слушать. Нехорошо делать Михаил учитель. Нарушать честь и братство.
Цефеанин растопырил чешуйки и стал похож на еловую шишку. Я лихорадочно обдумывал, как спасти положение. Если он пойдет и нажалуется на меня, я получу еще один штраф. А мне уже хватит!
- Нрд, все немного не так, - произнес я умиротворяющим голосом. - Песня рассказывает историю, которая часто случается в жизни. Но вы понимаете, иногда нельзя назвать вещи своими именами. Земляне не описывают прямо свои чувства. Они используют намеки.
Цефеанин перевел слово «намек» и задумчиво свесил на подбородок раздвоенный язык.
- Я понимать правильно цветок быть не цветок?
- В некотором смысле, да.
- Конечно, песня не о цветах! - весело сказала Мармала и так пнула своего толстожала, что тот откатился к дальней стене и перевернулся вверх колесиками. - Как я раньше не догадалась? Вы, земляне, часто говорите, что дети - цветы жизни. Герой песни вошел в период сброса рогов и выносил для любимой миллион эмбрионов! Но стеснялся об этом сказать.
Я окончательно запутался в происходящем. А сброс рогов отозвался в моем сердце нестерпимой болью. Я набрал в грудь побольше воздуха, чтобы объяснить центаврианке, в чем она не права, но тут прозвенел звонок, и я сказал: