Учителя рассмеялись. Я - нет. Я не смеялся вообще и уже вряд ли когда-нибудь буду. Это хуже, чем штраф. Хуже, чем пытка тремя парами высшей математики с дифференцированным зачетом в конце. Хуже, чем кроссовки на три размера меньше. Почему секретарша на меня взъелась? Чего она добивается? Что ж, я ей такой доклад напишу, тысячу световых лет меня помнить будет, если столько проживет, конечно!
В глубоком душевном раздрае я отправился на урок, где битый час повторял с инопланетянами наречия места, времени и образа действия, пытаясь попутно объяснить разницу между ними.
- «Сейчас» лучше, чем «медленно»? - допытывался Нрд. - На Цефей так. Любить определенный вещь.
- Это разные слова, и они нужны для разных мыслей, - простонал я. - Вот смотрите. «Сейчас я пишу слова. Я медленно пишу слова». Понятна разница?
- Конечно! Вы медленный, а надо сейчас, - сказал Нрд с победоносным видом.
В чем-то он был прав. Пока я торчу в школе, жизнь идет мимо. Где-то деньги текут рекой, но доходя до школы, течение отклоняется в сторону. И я остаюсь с пустым счетом и голодным брюхом. От стандартных школьных обедов у меня назревал гастрит, а те несчастные пятьсот кредитов, которые послало доброе провидение, ушли на подарок Мелани, который ей, кстати, не понравился. Ей вообще было трудно угодить, и я начал думать, что скрипачи не просто так огибали ее по широкой дуге.
Вернувшись после уроков в каюту, я увидел, что на двери висит голографическое предупреждение: собрать вещи до восьми часов и очистить помещение. Я без особой спешки сгреб все в рюкзак. Надеюсь, они не поселят ко мне синегнойных кубоидов с Нибиру, иначе я зайцем сяду в катер и умчусь в неизвестном направлении, несмотря на штрафы, санкции и запреты.
Учителей уплотнили знатно: все мы, и мужчины, и женщины, поселились в спортзале на надувных матрасах, которые, судя по их виду, участвовали в массовом сплаве по горным рекам. Приходилось вставать ночью и поддувать то одну, то другую сторону. Был, конечно, в этом повальном спанье и маленький плюс: Мелани отважно расположилась рядом со мной и ночью держала меня за руку. Мы почти не ссорились, и я вновь оттаял. Мама говорила, что мягкосердечие меня погубит! Но как устоять перед девушкой, которая доверчиво сжимает твой палец в ладони?
Большую часть свободного времени я теперь тратил на доклад. Я готовил настоящую бомбу. Приходилось тщательно скрываться, чтобы Леклер и прочие ничего не заподозрили. Мелани неодобрительно похмыкивала, но я объяснил ей необходимость коренного изменения в мышлении космолингвистов. Без прорыва не будет прогресса. Без прогресса не будет энергии. А без энергии не будет человечества. Я мыслил глобально и широко. Я был в зените своего интеллектуального могущества.
Когда на корабль начали прилететь первые делегаты, уроки отменили, а нас кинули на дежурство. Мы встречали ученых и проводили для них ознакомительные экскурсии, которые неизменно оканчивались в рекреационном отсеке, где стояли накрытые столы, бил кислородный фонтан и порхали голографические бабочки. Вскоре бабочек убрали, потому что группа цифровых эукариотов наглоталась голограмм и получила масштабное расстройство интегральной сингулярности.
Периодически я наведывался к своей каюте, чтобы проверить, кто в ней живет. Она долгое время пустовала, а потом в нее заселили альдебарранцев, что само по себе было большой удачей. Отходов жизнедеятельности они почти не оставляли, а конденсат я тряпкой соберу. Кубоиды с Нибиру достались Юкико, и она ужасно по этому поводу переживала. И дня не прошло, а они уже сплели паутину и покрыли стены толстым слоем слизи, единственным плюсом которой был слабый аромат ромашки.
Перед пленарным заседанием Леклер волновался так, что у него запотевали очки. Он ходил туда-сюда в учительской и повторял свой доклад. Я решил провести чтения в расслабленном состоянии и неспешно пил кофе, пока не увидел входящего в дверь деда-бармена из «Трех жаб».
- Эй, малыш! Подойди-ка сюда, - сказал он мне, отступая в коридор. Я неуверенно шагнул навстречу. - Кредиты есть?
- Есть, - сказал я, рассматривая его внимательно. Он выглядел вполне живым и реальным: проходящий мимо нозеанец задел его выхлопной трубой и извинился. Значит, не галлюцинация! Или, по крайней мере, не только моя.
- Держи, - дед сунул мне в руку бутыль. - Последняя.
- Желудковертка?
- Она! С тебя трешница.
Я смахнул со счета необходимую сумму. Долг банку рос, как на дрожжах, но меня это уже не волновало. Бармен развернулся и хотел было уйти, но я крепко схватил его за плечо.
- Теперь поговорим!
- А ты серьезно настроен.
- Серьезнее некуда. Первый вопрос: где находятся «Три амебы»? Второй вопрос: зачем вы продали мне желудковертку? Третий вопрос: кто вы такой? Можете отвечать не по порядку.