На свой первый урок с инопланетянами я едва тащил ноги. Меня била дрожь, хотелось бросить эту работу и удрать домой, на Землю. С чего начать? С повторения алфавита? Сразу с песни? По плану у меня было знакомство, потом слайды из музея культур Доминиона с подробными комментариями, но теперь я был готов все поменять в последнюю секунду. В желудке засвербело, лоб покрылся холодным потом. Что они подумают о человечестве, увидев меня? Опозорю всех, от Адама до недавно избранного президента Доминиона Расула Махмудова.
Я сделал глубокий вдох и открыл дверь в аудиторию. Двести двенадцать пар глаз, восемь световых отверстий, три бинокуляра и один монохромный спектрометр уставились на меня.
- Здравствуйте! - неуверенно сказал я.
Ученики подхватили приветствие каждый на свой лад. Центаврианка поклонилась, альдебарранец направил в мою сторону струйку конденсата, цефеанин лег на пол, шар выкатился из-за стола и пропищал несколько слов на родном языке, рой оживленно зажужжал, а бактерия равнодушно махнула стрекательным жгутиком. Волножителя нигде не было видно, но в списке присутствующих он отметился, значит, затаился рядом.
- Давайте познакомимся. Меня зовут Михаил Смирнов, я ваш новый учитель человеческой культуры и космолингвы. А как вас зовут? - обратился я к цефеанину, все еще лежащему на полу.
- Нрд Пркж Ммв, - ответил он, привставая и стряхивая с боков отмершие чешуйки. - Учитель очень Михаил мне приятно.
Хоть в его сертификате и было заявлено знание космолингвы на базовом уровне, некоторые пробелы в грамматике заполнить бы не помешало.
- Приятно познакомиться, - улыбнулся я как можно шире, и с ужасом заметил, что шар с Бетельгейзе распахнул зубастую пасть и щерится в мою сторону с нескрываемым аппетитом. Рука сама собой потянулась к тревожной кнопке на пульсопланшете. Спокойно, Миша, спокойно! Шар травоядный, если верить Галакипедии, а она, как известно, врет только избранным. Я повернулся к центаврианке и спросил:
- А как вас зовут?
- Мармала Хтриошма, - нежно пропела она. - Вы знаете, я в этом классе по ошибке. Мою группу расформировали, а меня временно перевели к вам. Давайте я ходить не буду, просто отмечусь и уйду?
- Так дело не пойдет! - сурово произнес я, давая понять, что никому спуску давать не намерен, тем более что моя зарплата косвенно зависела от количества народа в группе. - Я вам буду давать задания повышенной сложности. Можете пока написать эссе на тему «Космос как пространство дружбы». Сто пятьдесят строк. На космолингве, конечно.
Центаврианка вздохнула, развернула виртуальное окно и принялась с кислым видом набирать текст. Толстожал под ее столом вздрагивал во сне. Она беспечно пинала его пятью правыми и шестью левыми ногами.
- А как вас зовут? - обратился я к альдебарранцу. Его бионический скафандр напоминал средних размеров гроб с соплами в разные стороны.
- У, - глухо сказал альдебарранец.
- Гм, очень приятно.
Хорошее все-таки имя. Коротко и по делу. Посмотришь на такого, и сразу ясно, что перед тобой У.
Рой шуршунов нетерпеливо летал вокруг своей парты. От их гудения у меня начала болеть голова.
- Как вас зовут? - спросил я, обращаясь сразу ко всем, и вскоре пожалел о том, что вообще открыл рот.
- Гж, - сказал один шуршун.
- Дж, - сказал второй.
- Мж.
- Вж.
- Бж.
- Зж...
Все заскучали уже на тридцатом шуршуне. К сотому альдебарранец затрясся в своем скафандре, а цефеанин высунул раздвоенный язык и принялся поглаживать им нижние веки. Говорят, так они обычно делают перед боем.
- Спасибо, - прервал я шуршунов. - Очень и очень приятно. Правда. Дознакомимся в следующий раз. Вы только не забудьте, на ком мы остановились.
Рой разделился на две части: представившиеся отлетели в одну сторону, непредставившиеся - в другую. Я повернулся к бактерии и попробовал наладить с ней контакт, но она упорно молчала, покрывая парту серой слизью. Пришлось отстать.
- А я Снорри, - пискнул шар и мигнул бинокулярами. - Как я так что но Снорри. Быстро Снорри. Я тут и тут и Снорри. Как вы Снорри и не Снорри?