- Будет больно? Будет окуривание улей? - тревожно поинтересовался главный шуршун. - Подковывать пятка жареный гвоздь? Хоботовая цифрограмма делай туго?
- Понятия не имею, - честно сказал я. - Нам медицинскую тайну не открывают. Придем - узнаем. Если будет угроза жизни, разрешаю улететь.
- Жизнь? Что такое жизнь? - вдруг спросила бактерия.
Я замялся. Наверное, в понятие жизнь должно входить то, что объединяет меня и бактерию. Что у нас общего? Разве что зверский аппетит, да и то мне в последнее время кусок не лезет в рот. Помнится, в институте у нас был краткий курс философии жизни, но я его прогулял. А теперь - пожалуйста, понадобились знания.
- Давайте откроем словарь! - предложил я. - Вот, смотрите. Форма существования материи в ее активном стремлении к противодействию энтропии общего действия в связи с непрерывным электроногенезом и корпускулярной теорией поля. Понятнее не скажешь! А теперь, когда мы разобрались с этим легоньким вопросом, переходим к изучению глагольной системы космолингвы.
- Михаил, у нас же классный час! - напомнила Мармала. - А глаголы вы обещали дать завтра.
- Обещал завтра, а дам сегодня, - отмахнулся я. - Ну, раз у нас классный час, предлагаю поиграть в шашки.
После объяснения правил, разбитые по парам ученики принялись сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Некоторые сложности возникли у пары шуршуны - Шпыш. Разобщенный рой не мог прийти к согласию и ходил сразу тремя шашками, пробравшись в дамки уже на третьем ходу. Шпыш за неимением конечностей вообще не мог сделать хода, пока я с учительского терминала не переключил голограмму в голосовой режим управления. Тут уже начались проблемы у шуршунов, которые вместо спокойного приказа принялись жужжать на шашку, и она от этого металась по клеткам, не понимая, чего от нее хотят. Мне пришлось вмешаться в ход игры и вывести партию к ничьей. Обе стороны остались недовольны, но межрасовый конфликт ловко удалось погасить.
Через день по графику Пугиной я повел свою группу в медицинский отсек. Уже на подходе к нужному повороту меня посетила мысль, что что-то идет не так - коридоры были до отказа забиты инопланетянами. Оставив учеников, я протолкался к двери и увидел рядом с ней Джона, который злобно комкал самоочищающийся носовой платок.
- Что происходит? Почему столько народа? - спросил я.
- Очередь на сдачу крови, - нехотя ответил Джон. - Лаборант заболел, Пугина берет сама. Каждого по полчаса обслуживает.
- А как же график?
- График, график, - пробурчал Джон. - Да чтоб она подавилась этим графиком!
Вдруг из-за двери раздался кашель и приказ.
- Хлопните мне по спине!
- Спин-нне? - удивленно пропищал какой-то инопланетянин. - Спи? Не?
Дверь исчезла. На пороге стояла красная, вся в слезах Пугина.
- Есть тут нормальные? Кто-нибудь может мне помочь?
- Я! - вызвался Джон и отвел руку для мощного удара. Я затаил дыхание: неужели он ее треснет? Но Джон струсил, у самой спины Пугиной его рука замедлила ход и выдала жалкий хлопок.
- Еще! - потребовала врач. - Сильнее!
- Я боюсь, - честно сознался Джон. - Это уже превышение предела допустимой самообороны.
Пугина покосилась на него и ушла обратно в кабинет, вернув дверь на место.
- Следующий! - проорала она.
Под ноги мне вывалился несчастный, обескровленный жучок и пополз в направлении лифта. Вместо него в кабинет вошел бледный, дрожащий нозеанец. Минуту спустя он, уколотый иглой, издал жуткий вопль и опрометью кинулся прочь, оставляя за собой подозрительного вида след. Дверь он вышиб, и она, частично развалившись, искрила в углу коридора.
- Ничего себе! - сказал я. - Твой был?
- Мой, - грустно подтвердил Джон. - Ранимый субъект. Мы с ним на фрезерном станке работали, вытачивали ножку для табурета, так он весь урок рыдал, говорил, что дереву плохо. Представляешь, у них в поселении за раздавленный овощ приговаривают к трем годам лишения свободы.
- Непростая жизнь, - согласился я. - Сколько твоих уже отстрелялось?
- Трое.
- А остальные тогда кто?
- Стажеры, вольнослушатели. Вон там, поодаль, группа Збышека. Он сам прийти не смог, якобы, семейные проблемы.
Я прикинул количество стоящих в очереди перед нами - не меньше тридцати инопланетян, и это если считать два маточных роя за цельные организмы. Кивнув на прощание Джону, я отправился к своим ученикам, которые сражались с толпой альдебарранцев.
- Давать идти! - раздался голос старшего из них, пропущенный через конвертор речи. - Жить надоело?