- Мне на каждый вопрос отвечать, или выборочно?
- Хамить своей маме будете, а при мне держите род на замке! Объясните ученику, что делать и отойдите от аппарата.
- Снорри, - сказал я ласково. - Подкатитесь поближе к металлическому экрану и прижмитесь к нему. Представьте, что это моя нога. А потом, когда врач скажет, задержите дыхание. И не дышите несколько секунд.
- Не дышать? - всхлипнул Снорри. - Умирать?
- Нет, просто задержите дыхание.
- Чем?
Я скептически осмотрел его. Есть ли у него вообще легкие? По-моему, я где-то читал, что ретро-хордовые шары дышат через поры в теменной части, и в основном азотом, а не кислородом.
- Давайте вы просто смирно постоите, а врач сделает снимок и успокоится.
Снорри, с отчаянием бойца, ложащегося на амбразуру, прижался к металлической пластине. Кабинка закрылась, я остался снаружи.
- Не дышать! - приказала Пугина.
- Не дышу! - прокричал Снорри из кабинки.
И откуда только в нем правильная грамматика взялась, подивился я. Первый раз на моей памяти он поставил глагол в нужную форму. Поощрю его пятеркой, за смелость перед лицом беспощадной флюорографии.
Когда дверь отъехала, на руки мне выпал упавший в обморок Снорри.
- Следующий! - рявкнула Пугина, и у меня заложило ухо. В кабинет неуверенно влетел рой.
- Их всех вместе просветим, или по очереди? - спросил я.
- Разумеется, по очереди. Туберкулез - индивидуальная болезнь. Полезайте вместе с ними и придерживайте их во время процедуры.
- Но меня же облучит.
- Возьмите свинцовый фартук. Он на стуле.
Шуршуны выстроились цепочкой, а я надел бронетанковый фартук и шагнул в кабину. Прижимать шуршунов к пластине было, в сущности, даже приятно. Они были на ощупь теплые, слегка мохнатые, и приятно вздыхали, когда рентгеновский луч проходил сквозь их тельца. Через сорок минут шуршуны закончились, и я с облегчением снял с себя свинец.
Мармала и Нрд прошли медосмотр без особого сопротивления. Правда, цефеанину не удалось зажать вену после забора крови. Ярко-желтая жидкость брызнула в стену, оставив на ней огромное пятно.
- Отмывать сами будете! - буднично сказала Пугина и сунула мне в руки тряпку, которая в прошлой жизни была белым халатом. Память об этом сохранилась в виде пуговицы и штампа - «Городская поликлиника номер три». Кровь цефеанина оттиралась с трудом, по большей части, она размазывалась и еще крепче въедалась в обшивку. Сам Нрд стоически перенес кровопотерю, сказав, что воин является воином до последнего тромбоцита. Но хвост у него предательски подрагивал, и чешуйки растрепались - верный знак стресса.
Когда он ушел, в кабинет заползла бактерия. Она уселась на стул и, указав жгутиком на Пугину, властно спросила:
- Человек?
- Доктор. Врач, - уточнил я. - Сейчас вас будут обследовать. Потерпите немного.
Пугина с сомнением оглядела одноклеточного пациента, не понимая, откуда брать кровь. Она пододвинула стул с бактерией поближе к фотолампе, потрогала пальцем упругую вакуоль и воскликнула:
- Да тут и крови-то нет!
- Нет, - подтвердил я, злорадствуя в душе. Вот ты и села в лужу, головорезка!
- А это что? - спросила Пугина, тыкнув в волнистые линии, пересекавшие тело бактерии.
- Неужели не видно - комплекс Годжи. И чему вас только учили?
Пугина растерзала меня взглядом.
- Не комплекс Годжи, а эндоплазматическая сеть. Шероховатая.
- Не шероховатая! - возмутилась бактерия. - Трогать не смей, поняла?
- Тише, тише, - успокаивал ее я. - Доктор хочет вам помочь.
- Не хочет! - качнулась на стуле бактерия. - Травма не желать. Прощай, ошибка! Звонить в полиций. Угроза устраняя.
- Уймите свою ученицу, - попросила Пугина. Тон ее был все еще жестким, но в нем чувствовалась усталость металла. За неимением кровеносной системы, бактерии разрешили не сдавать некоторые анализы, и мы перешли к флюорографии. Кабина десять минут не открывалась, автоматически уйдя на дезинфекцию. Пришлось ждать. Когда она соизволила открыться, я вошел внутрь и приклеил бактерию к экрану. Пугина сделала снимок, дверь отползла в сторону, и тут я увидел, что бактерии нет. Она исчезла! Я обыскал пол, потолок, обшарил стены.
- Мы ее растворили! - закричал я в испуге. - Лучами! До смерти! О боже!
- Как? - Пугина бросилась в кабину и принялась вместе со мной метаться в поисках пропажи. И вдруг дверь захлопнулась. Мы попали в ловушку.
- Она открывается изнутри? - спросил я, пытаясь поддеть край ногтями.
- Нет! Только с пульта.
- Он голографический?
- Аналоговый, - простонала Пугина. - Кнопочный. Нам прислали старую модель. Списали из больницы.
- И что теперь делать?
- Что-что? Кричать!
И мы принялись звать на помощь. Пугина сорвала голос довольно быстро, а я, закаленный лекциями, продержался чуть дольше. Нас никто не услышал. Ах, какой я растяпа! Снял пульсопланшет - теперь ни позвонить, ни подать сигнал тревоги.