— Врете! — вопил Даннэн. — Все врете, вонючие лжецы. Вы перехватывали все ее письма ко мне.
— Моя дочь не писала тебе, — сказал Сезар Карвалль, еле сдерживаясь. — Ничего, но одно я дам тебе сейчас, там сказано, что она не хочет видеть тебя.
— Ты думаешь, я поверю? Вы заперли ее; только сатана знает, как вы ее мучаете; силой выдаете замуж.
Толпа заволновалась, забыв о чопорной сдержанности. Раздавались недоверчивые возгласы; одна женщина крикнула:
— А ведь он сумасшедший!
Даннэн похоже услышал.
— Сумасшедший, я?! — он сверкнул глазами. — Потому что я все понял? Здесь Лукас Траск, он зарится на Карвалльмиллс, а Сезар Карвалль на железные залежи Траскона. А мой любимый дядюшка готов помочь им обоим обокрасть Омфрей-Глеспитское герцогство. Этот ненасытный хищник из Ффэйла пытается всадить когти в мои земли, а Ровард Гроффис — пес моего дяди не желает и пальцем пошевелить для спасения своего родича, и этот чужак Харкэман, отбирающий у меня командование «Отвагой». Вы все против меня.
— Сэр Невил, — проговорил Гроффис, — вы ведь видите, что лорд Даннэн не в себе. Если вы его друг, уведите его до отлета герцога Ангуса.
Ормм шагнул вперед и что-то стал на ухо шептать Даннэну. Тот сердито оттолкнул его.
— Паршивый черт, и ты против меня? — сердито сказал он.
Ормм коснулся его руки.
— Глупец, хочешь все испортить?
Он сказал это очень тихо; больше ничего нельзя было разобрать.
— Но, проклятье, я не уйду, не поговорив с ней!
Зрители опять заволновались; толпа расступилась перед Илейн и ее матерью, леди Сандресан и пятью или шестью матронами. Их головы были покрыты шалями, концы закинуты на плечи; они остановились, а Илейн сделала шаг вперед и встала перед Эндрю Даннэном. Он никогда еще не видел ее такой красивой, но это была ледяная красота острого кинжала.
— Лорд Даннэн, что вы хотите мне сказать? — спросила она. — Быстрей говорите и убирайтесь; вас никто не приглашал.
— Илейн! — закричал Даннэн, делая шаг вперед. — Зачем ты покрыла свою голову; зачем говоришь со мной, как чужая? Я, Эндрю, любящий тебя. Зачем ты разрешаешь силой выдавать себя замуж?
— Ничего подобного; я счастлива, что выхожу за лорда Траска, потому что люблю его. А сейчас, пожалуйста, уходите и не беспокойте больше меня.
— Лжешь! Они заставили тебя это говорить! Ты не хочешь выходить за него; тебя не смеют заставлять. Я увезу тебя от этих жестоких и алчных людей. Ты любишь и всегда любила меня. Скажи это мне!
Да, в его собственном мире грез и фантазий, ставшем для Эндрю Даннэна реальностью, Илейн Карвалль любила его. На самом же деле все было не так.
— Я никогда не любила вас, лорд Даннэн, и никогда вам такое не говорила. Но я и ненавидела вас, и вы очень огорчаете меня. Сейчас уходите и не пытайтесь больше встретиться со мной.
Сказав это, она повернулась и пошла сквозь расступившуюся толпу. Мать, тетя и другие дамы последовали за ней.
— Ты лжешь! — закричал он вслед. — Ты все время лгала. Ты такая, как все, вы сговорились предать меня. Я знаю, вы все хотите помешать мне занять дядин трон. И ты, ты — лживая шлюха, ты хуже их всех!
Сэр Невил Ормм за плечо повернул его лицом к эскалатору. Даннэн сопротивлялся, выл, как раненый волк. Ормм разъяренно проклинал все и всех.
— Вы, двое! — заорал он. — Помогите мне! Подержите его!
Даннэн выл, когда двое силой отталкивали его на эскалатор; на спинах двух сопровождающих был изображен герб Даннэна — голубой полумесяц на черном фоне. Немного погодя, взлетел аэрокар с голубым полумесяцем и исчез вдали.
— Лукас, он ненормальный — настаивал Сезар Карвалль. — Илейн не сказала с ним и пятидесяти слов, когда он вернулся из последнего вояжа.
Лукас рассмеялся и положил руку на плечо Карвалля.
— Знаю, Сезар. Не думайте, что надо оправдываться.
— Сумасшедший. Я подтверждаю это, — вмешался Ровард Гроффис. — Вы слышали его слова о правах на трон? Подождите, пока его Светлость услышит это.
— Он претендует на герцогский престол, сэр Ровард? — резко спросил Отто Харкэман.
— Ну да, он требует, потому что его мать родилась на полтора года раньше герцога Ангуса, но дату ее рождения якобы изменили, чтобы отдать трон Ангусу. Подделали, что он на три года старше ее. Я был старше герцога Фергюса, носил Ангуса на плечах, когда мать Эндрю Даннэна только родилась.
— Конечно, он — сумасшедший, — согласился Алекс Горрэм.
— Не понимаю, почему герцог не отправит в психиатрическую лечебницу.
— Я тоже за лечение, — сказал Харкэман, проведя рукой по бороде. Психи, претендующие на трон, должны быть изолированы, пока что-нибудь не натворили.
— Мы не можем сделать этого, — проговорил Гроффис. — Ведь он все же племянник герцога Ангуса.
— Я смогу, — заявил Харкэман. — У него только триста человек. И почему ваши люди еще не схватили его, сатане известно, — сыронизировал он.
— У меня восемьсот; пятьсот замечательных драчунов. Я наблюдал за ними в бою, перед нашим отлетом. Могу подготовить их для дела за два часа за два часа, а в полночь все будет кончено.
— Нет, капитан Харкэман; его светлость никогда не позволит, запротестовал Гроффис. — Вы не знаете политических интриг; а это может повредить зависимым лордам, которые вас поддерживают. Вас не было на Грэме, когда герцог Риджерт из Дидрексберга арестовал второго мужа своей сестры Сэнми.
Они остановились у колоннады ниже главной террасы; звуки старых любовных мелодий ласкали их. Лукас взглянул на свои часы; последний раз он смотрел на них полторы минуты назад. Еще пятнадцать минут до начала и еще пятнадцать до ухода после свадебных тостов и поздравлений. Однако оставалось еще больше получаса. И еще час, пока они с Илейн будут в аэрокаре, направляясь в Траскон.
Нежная мелодия оборвалась; мгновение тишины, и зазвучали трубы герцогского приветствия.
Толпа подвинулась, все смолкло. Площадка перед эскалаторами запестрела яркими красками; свита герцога отошла. Взвод гвардейцев в красно-желтом, в золоченых шлемах с украшенными кистями алебардами. Эсквайры несли Меч государства. Герцог Ангус со своими вельможами; среди них Отто Харкэман; герцогиня Флавия и ее фрейлины. Придворные с женами; много гвардейцев. Звучали приветственные возгласы; в небе выстроились аэрокары.