- Ну чего ты?.. Чего?.. Моя сладкая… Ну-ка, за уши её потяни… Потяни, раскрой руками пизду! Раскрой пальчиками…
Раечка скользнула ладошками вниз и всеми пальчиками старательно раскрыла розово-алые створки вагины.
- Ротик какой! Мальдивская ранняя, первый сорт! Ух ты цветик какой - ох же и цвиркану щас… Блядь…
Синица Ивановна шаркнула правой ногой, добыв из-под кровати дюралевый тазик под себя, и ухватилась свободной рукою за грудь.
- Ты чего - всё стесняешься?.. - она начинала жарко дышать.
Пунцовая, будто мак, Раечка старательно удерживала головку во взгляде за собственное плечико.
- Смотри на неё - пизду розовую мне показывает и стеняется! Пошире-пошире ушки расставь… Вот - чтоб дыру было стало видать!.. Молодец, я люблю как стесняются! Постесняйся ещё…
Раечка жалобно всхлипнула…
- О, дырень-то красавица у тебя! Что ли целик? - Синица Ивановна дрочила столь ожесточённо, что трясущиеся коленки её полусогнутых сильно дёргали в стороны раскрытые ножки Раечки, и из-под мягкой коричневой шёрстки девушки выглянул розово-малиновый маленький клитор. - Гляди - секелёк! Ой ты, умница!.. Не стыдно тебе с таким баловнем в целках в твои годы ходить?
- Я натяжная… - попыталась обидеться и оправдаться Раечка, бросив короткий рассерженный взгляд на Синицу.
Синица Ивановна увлечённо всматривалась в её растянутое розовое очко и в три погибели согнувшись отрадно дрочила. Одна рука её поочерёдно тискала и сминала большие отвисшие сиськи через бюстгальтер, другая вовсю шуровала под трусами в пизде, а по раскрасневшемуся в страсти лицу сбегали крупные капли пота...
- Натяжная??? - Синица задохнулась в восторге. - Не пизди давай, шире раскрой… Потяни за целик!.. Ох, хорошая!!!
Синицу Ивановну уже непрестанно трясло в возбуждении.
- Ох, цвиркану щас! - она торопливо бросила сиськи и с силой оттопырила насторону промежность рейтуз вместе с короткой штаниною; вздутые губы пизды уставились в пол. - Ох ты ж… ох, моя девочка!!!
Раечка в изумлении обернулась на её дикий вскрик, и одного этого её взгляда на раскоряченную перед ней домохозяйку оказалось достаточным для той - Синица стала кончать.
- Ох!.. Ох!.. Ох!.. - из больших выпяченных в прореху трусов губ ударила тугая серебрянная струя в подставленный тазик. - Ох, пиздец!.. Ох ты сладкая!.. Ох, ебать тебя в рот чем получиц..ца!! Ох, пизда!.. Ох, хорошая, вкусная, лакомая!..
С каждым страстным своим причитанием Синица исторгала новый упругий поток, звонко бившийся тазику в дно.
- Ох и ох… - она заметно устала и подобрела до счастья лицом, - а теперь и поссать…
За серебряными струями вслед хлынул обильный жёлто-прозрачный поток мочи и заплескался, разбрызгиваясь по ногам Синицы и Раечки…
- Прошма ты всё-таки… - Синица Ивановна свела вместе колени, стянула и заотжимала трусы над тазиком. - Ноги-то вместе сведи - ишь растопырилась!..
Она вынула из кармана валявшегося на кровати халата мобильник и щёлкнула вспышкой, сунув его Раечке между ног, а затем наклонилась и поцеловала в приоткрытый рот свою новую постоялицу пытающуся свести вместе свои затёкшие до лёгкого озноба коленки.
- Тётя Зина, а душ у вас работает? - Раечка облизнула губки, собирая в кучу глаза и соображая понемногу, что терзавшая её последнюю неделю проблема квартироустройства неожиданно легко разрешена на ближайших три месяца точно…
Тем же вечером Раечка познакомилась с Лорой - троюродной падчерицей Синицы Ивановны от позапрошлого мужа.
- Это, блядь, Традисканция! - без особых сантиментов представила Синица, вращаясь жопой у плиты на кухне в приготовлениях ужина, раздобытую себе днём юную жиличку. - Пизда прелесть - я видела! Будет жить у нас со своими учебниками, познакомься, моё солнышко…
Маленькое очаровательное существо с карими чуть раскосыми глазами и туго стиснутой на затылке смоляной косичкой протянуло Раечке узкую смуглую ладошку:
- Глория… Лора…
Раечка в нечаянном приступе лёгкого смущения коснулась её жарких, будто пылающих, пальчиков.
- Рая… Раечка…
Лора левой ладошкой нежно стиснула её правую грудку и мимолётно взглянула снизу вверх в Раечкины глаза. Через мгновенье она уже исчезла в своей комнате, бросив "Ма, я у себя буду ужинать! Принесёшь?". Синица Ивановна всё так же топталась у газово-балонной печки и по ходу перманенто ворчала ("Я те, блядь, принесу!.. Яичницу с зеленью будешь?.. Сегодня вообще твоя очередь по кухне скакать!.. Скажи спасибо, что опоздала - шароёбилась где знамо-незнаемо!.. Тебе бутерброды с икрой?.."). А Раечка, обернувшись к кухонному умывальнику, третью минуту уже толкалась ладошками в чугунный гремящий сосок, изображая дежурное ополаскивание, а глаза её были потеряны в маленьком зеркальце напротив, в котором она по-прежнему видела карий исходящий глубинно-нежной тоской раскос глаз Лоры - Раечка нечаянно влюбилась, вода в горшке умывальника кончилась…
А Семён возник лишь через три дня, уже почти в самую ночь - голодный, злой и лохматый, как кентерберийский дикообраз.
- Синаида, я три раза ёб вкусно твою мать во влагалище, где в этом доме чистый рушник для героя трудовых буден?! - шумел, громыхая сапогами по кухне, и пугливо прислушивающаяся из своей комнаты Раечка, листая конспекты, никак не могла взять в толк отличие конгруэнтного от сенситивного типов познания.
- Обрушила б я тебе! Где-где - в пизде! Где и всегда же висит, чё - зажмурило с счастья великого?! - в тон реагировала Синаида Ивановна, протягивая мужу полотенце. - Зачинил там дыреней навыворот? Пиздапраёб хуев сын… И не ори - у нас девочка в свободной живёт теперь! Садись, стащу сапоги - совсем заебался-устал?..
- Девочка? - Семён снизил гуд голоса, перекосился в натуге мысли по диагонали в лице и грузно опустился сракой на жалобно скрипнувший подвернувшийся стул. - Снова, значит, ученью свет и в ванной сантехпрофилактика? Бля, Си, а побухать-переговорить по душам ты подумала - не могла притащить мне напарника? Ой, дурдом, а не дом…
Синаида Ивановна отставила его сапоги ("Не пизди! Она очень хорошая!"), освободила ширинку в мотне ("А бухать уже не актуально - всё равно б напарника не получилось!..") и ухватила губами за балду стояка, вопросительно взглянув широко раскрытыми глазами наверх ("Или может сначала поешь? Всё готово…").
- Крепче! Красиво соси… - услышала Раечка приглушённый голос мужа домохозяйки и вынуждена была лечь спать, не пописяв, потому что крайне опасалась выйти из своей комнаты и показаться на кухне.
Раскрутил её Семён тем же утром. Вместо "доброе утро" он сказал "я тебя люблю", и она почему-то поверила.
Раечка едва успела хорошенько отоссаться в ванной-уборной и в ночнушке ещё заправляла свою кровать, когда дверь в её комнату открылась и на пороге возникло нечто громадно-лохматое и первобытное. Она ещё попыталась сначала изобразить испуг на полупроснувшемся личике, но уже через минуту заново терзала свои простыни, склоняясь над кроватью в полупрозрачной ночнушке. Тонкая ткань ночнушки сильно вминалась между её худенькими ягодицами, край в изгибе сильно задирался над голыми ямочками коленок, и присевший позади за стол Семён удовлетворённо попыхивал полевой самокруткой.
- Правда, што ли, натяжная у тебя? - он закинул ногу за ногу и пошурудил пятернёю в трусах, поправляя зазнобившего.
- Правда… - Раечка не оборачивалась и говорила в полшёпота: в доме никого больше не было (Лора уходила совсем рано обычно, и Синица Ивановна куда-то упиздела), и ей было жутко и томно от всего происходящего.
- Не может быть! - Семён не поверил. - Это ж редкость! А ну, покажи…
Он убрал самокрут и ловко подсел по неё, залапив большими ручищами её голые ляжки.
- Н..нет!.. - она заперебирала лапками в тапочках по полу, сопротивляясь ему. - Я - девочка!