Признаюсь, иногда мне кажется, что с самых дальних галактик долетает голос:
— Я — QfSvfq, я — тот же ты, только взрывающийся наружу, в то время как ты — внутрь, я трачу себя, самовыражаюсь, я рассеиваю себя в пространстве, заявляю о себе, реализую все свои возможности, так что на самом деле существую я — я, а не ты, скрытный, самоуглубленный, закосневший в своей неизменности эгоцентрист…
Тогда меня охватывает страх, что по другую сторону барьера гравитационного коллапса также продолжается течение времени — другого, не имеющего отношения к тому, которое осталось с этой стороны, но также безвозвратного. Если так, то мой взрыв внутрь — лишь предоставленная мне передышка, лишь задержка на пути к неотвратимому.
В моем сознании мелькает то ли воспоминание, то ли мечта: Qfwfq находит ход, который позволяет ему избегнуть приговора, устремляется в эту брешь и, чувствуя себя отныне в безопасности, следит сквозь щель из своего укрытия за стремительным развитием событий, от которых уберег себя, теперь со стороны жалея тех, кого эти события смели. И кажется ему, что кое-кто из них ему знаком… Да это же Qfwfq, который на глазах у Qfwfq переживает ту катастрофу, которая уже произошла или еще произойдет, Qfwfq, который, погибая, видит, как Qfwfq спасается сам, но не спасает его.
— Qfwfq, спасайся! — призывает Qfwfq, неясно лишь какой: тот, что, взрываясь внутрь, силится спасти Qfwfq, взрывающегося вовне, или наоборот? Однако ни один Qfwfq не сможет уберечь от быстрого сгорания тех Qfwfq, взрывающихся наружу, которым не удастся удержать ни одного из Qfwfq от их неотвратимых взрывов внутрь. Любой отрезок времени есть приближение к катастрофе — в ту или в иную сторону, и от пересечения их образуется не сеть колей, движение по которым регулируют стрелки и развязки, а неразбериха, путаница…
Но я знаю, что не должен слушать никакие голоса, не должен верить грезам и кошмарам. Я продолжаю рыть как крот свой ход.
Космикомическая история. Новая редакция
Другая Эвридика*
⠀⠀ ⠀⠀
Орфей. Альберто Савинио. 2012
Когда вы, живущие снаружи, победили, вы переписали все истории, как вам было угодно; нас, внутренних, вы произвольно обрекли на роль сил тьмы и смерти и дали нам прозвание «Духи преисподней», вложив в него зловещий смысл. Конечно, если все забудут, что произошло на самом деле между нами, — Эвридикой, мной, Плутоном, и Орфеем, — прямо противоположное тому, как подаете это вы, — если никто не будет помнить, что в действительности Эвридика была одной из нас и никогда не обитала на поверхности Земли, пока Орфей не умыкнул ее у меня, приманив своею лживой музыкой, — тогда с нашими давними мечтами сделать из Земли живую сферу придется окончательно расстаться навсегда.
Почти никто уже не помнит, что значили слова «жизнь на Земле», — совсем не то, что думаете вы, довольные налетом жизни, отложившимся на грани меж землей, водой и воздухом. Я хотел, чтобы она, жизнь, начиналась с самого центра Земли, распространялась на составляющие ее концентрические сферы, циркулировала между жидкими и твердыми металлами. Такой была мечта Плутона. Только так Земля могла бы стать огромным живым организмом, только так жизни удалось бы избежать того состояния небезопасного изгнания, в котором она вынужденно оказалась, — с непроницаемой громадой безжизненного каменного шара внизу и пустотой вверху. Вы и не представляете уже, что жизнь могла бы быть иной, чем там у вас, снаружи, а точнее, почти снаружи, так как над вами и земной корой все-таки есть еще один тонкий слой — воздушный. Но это совершенно не сравнимо с чередою сфер, между которых мы, глубинные создания, извечно жили и живем и от которых до сих пор восходим, чтобы появиться в ваших снах. Земля внутри не сплошная, а прерывистая и состоит из наслоений разной плотности, а в самой глубине — железоникелевое ядро, которое тоже представляет собой целую систему ядер, содержащихся одно в другом, и каждое вращается отдельно, в соответствии со степенью текучести его материала.