— У меня есть два вопроса, — сказал Пронин. — Раз ты промышляешь грабежом, то почему ты не попытался украсть сразу винтовку?
— Ты с ума сошел?! Опыт подсказывает, что у людей, которые торгуют оружием, лучше ничего не красть… дольше проживешь.
— Да? Странно, но это, видимо, особенность твоего мира… у нас винтовки в спорттоварах продаются. Второй вопрос: что это за месть такая — из укрытия в голову?
— Додика этот вопрос тоже озадачил, но я все предусмотрел. Помнишь о кассете? Я сделал копию, завернул ее в клеенку, из букв газетных заголовков сложил строки «Щенку-капитану лично в руки», наклеил на упаковку и подсунул кассету под дворник его автомобиля…
— Думаешь, он догадался?
— Как пить дать — охрану он увеличил сразу и теперь нервничает: может, ждет расправы, может, ждет, что кассета отравится в прокуратуру, может, еще чем-то терзается. Правильно, пускай потрепыхается, козел.
Мы потягивали коньяк. Я предложил Пронину составить на всякий случай фоторобот убийцы, и отец заявил, что мы этим займемся по завершении нынешнего кризиса. Я допил коньяк и плеснул еще…
— Ты слишком много пьешь. Тренировки забросил? — встревоженно спросил отец.
— Нет, тренируюсь в обычном ритме, через день по четыре часа, но с тех пор, как я попал в этот мир, я совсем забухал и режим тренировок сломал…
— Пить надо в меру! Судя по отчетам Похмелинского, ты заливался капитально, каким образом ты умудрился так красиво ликвидировать Шило, я не понимаю.
— Как говорит твой любимый Похмелинский: мастерство не пропьешь, если оно есть, конечно…
— Может быть… мои ребра ты тоже неплохо пересчитал. Мы проанализировали видеозапись твоей пристрелки в лесу, поняли ее значение, и я даже хотел отказаться от бронежилета, но Похмелинский настоял... и правильно сделал, между прочим.
— А пули в ребра — это тебе за тот инцидент со шлангом от стиральной машины, который вдоволь нагулялся по моей спине.
— А… это когда ты влез на школьный чердак, нашел драный пакет сухой краски и ничего умнее не придумал, как скинуть его вниз? Помню… облако краски поглотило ответственную комиссию из районо, и хай поднялся до небес. Шлангом ты получил, но ведь за дело!
— Я и не говорю, что был бит на шару, я говорю, что пули в ребра — это тебе запоздалый ответ за шланг…
Следующие полчаса мы сравнивали наши воспоминая в поисках соответствий. Таковых нашлось немало… по большей части веселых. Интересная особенность памяти: когда тебя, школьника, бьют увесистым резиновым шлангом по спине, тебе совсем не смешно; но проходят годы, и эти воспоминания вызывают улыбку, а не нервную дрожь… пройдет время, и историю с тисками я, возможно, тоже буду вспоминать улыбаясь…
Пронин радостно вспоминал, как они с матерью и братишкой вернулись с дачи раньше срока и застали в квартире пьяную девку, одетую в его парадный китель на голое тело и фуражку, он так возмутился, что не знал, смеяться ему или плакать…
— …а потом из сортира вывалился ты, — сквозь смех сказал отец, — я уж хотел вас, пьяную молодежь, расстрелять без суда и следствия, но мать вмешалась и вас отмазала…
— Было такое, — сказал я, — не слово в слово, но очень похоже…
***
«Вечер воспоминаний» нарушил вошедший в комнату Похмелинский. Он был бледен, словно Ленин в мавзолее, щедро забинтован, словно мумия египетская, и лишь в его глазах по-прежнему искрились чертики.
— О... Крестный отец? Ты не сдох еще?
— Проехали... — сказал полковник, сдвигая закуски и размещая на столике какие-то папки. — Твои яйца против моих, плюс моя разбитая голова и дырка в груди. Мы квиты…
— Сам виноват, — сказал Пронин, — бдительность утратил и поплатился.
— Да не был он таким психом никогда! — в сердцах воскликнул полковник и уселся в кресло.
— А нечего было лезть к нему до отчета колумбийцев!
— Кому нужен этот отчет? Тиски обмануть невозможно! Я понял, что он тот, за кого себя выдает, сразу же, как мы начали, но затянул процедуру, хотел перестраховаться, чуть его не угробил. Хорошо, что я Константина на тиски поставил, а он не усердствовал, халтурщик…
— Да здравствует халтура! — воскликнул я. — Ну что, полковник? Коньяк принес?
— Конечно, — Похмелинский выставил на столик бутылку. — Сегодня можно, а завтра нам всем будет не до пьянки.
— А что будет завтра?
— Или крах КГБ, или вторая гражданская война, — сказал полковник и разлил коньяк по бокалам, — но прежде надо выяснить несколько вопросов по текущему делу. Я слышал, что Константин вчера пьянствовал с Додиком здесь, а потом они догонялись у нас в буфете? Так?