Пожрать нам дали. Коридорный, по нашему заказу, прикатил в номер столик, заставленный несметным количеством всякой разной закуси. Закуси потому, что водка и шампанское обнаружились в холодильнике, а вина и коньяк нашлись в баре, причем и то и другое в просто-таки радующих душу количествах. Я, конечно, сразу принялся вскрывать и выставлять все это богатство на стол, чем и превратил омара, жульены, копченые ребрышки, жареного фазана, нежнейшие биточки, филейчики лосося, икру черную, икру красную и целое сонмище аппетитных салатов в банальную закусь…
В общем, выпивки в западном стиле не получилось, засиделись плотно, уже темнеть начало, а пьяное свинство все не прекращалось…
Общими усилиями мы превратили сервированный стол в руину: окурки на полу, в каждом салате, бокалах и стопках, скатерть вся в черных, пропаленных дырах; кругом лужи коньяка и водки; обгрызенный фазан вывернут на пол и в нем почему-то победно торчит вилка; печальный омар, со следами укусов, тяжелых телесных повреждений и активного мордобоя, брошен об стену, о чем на ней есть свидетельство в виде жирного пятна; недоеденный лосось, икра красная и черная отпущены в родную стихию — в аквариум и, чтоб им там было не скучно, туда же отправилось пара-тройка салатов…
Сика-Пука скинул пиджак и вовсю шатался на стуле в своей идиотской, расстегнутой до пупа рубахе. Кобура с пистолетом под мышкой вовсе не умаляла сходство этой рубахи с пеньюаром, а только подчеркивала его. Агент все еще держал в руке бокал с коньяком и время от времени к нему прикладывался, в общем, держался молодцом или убедительно притворялся. Я сидел босой и полуголый, в одних джинсах и перчатках с заткнутым за пояс пистолетом и сосредоточенно заглядывал в горлышко водочной бутылки, видимо, пытаясь разглядеть через это нехитрое устройство все секреты бытия. Полупотухшая Герда с бутылкой мартини откинулась в кресле и закинула ногу за ногу, галстук она ослабила и он теперь болтался где-то сбоку, пуговицы рубахи она расстегнула до половины, во рту у нее торчала потухшая сигарета, а на губе и подбородке прилип вкусный салат. Хоть бери и прямо сейчас вставляй ее гротескный образ в картину Кукрыниксов «Конец» Третьего рейха.
— Послушай, — с трудом ворочая языком, сказал я, — слышь, агент империалистический, ты это… Ты ж мой самый лучший брат!
— Ян! Без балды… Шпион и космит братья навек! В натуре! Дай я тебя обниму! Космитушка! — Мы пьяно обнялись, с большим трудом расцепились и продолжили беседу.
— Вон туда позырь, видал? — заговорщицким тоном сказал агент, и мы обратили взгляды на расстегнутую рубаху Герды. Из-под рубахи выступали формы такой будоражащей и элегантной красоты, что грудастая негритоска Наоми Кэмпбел может начинать нервно курить в сортире от зависти.
— Все это хорошо… Тока ведь там у них какой-то шибздик психический выдумал закон о совместимости рас, так что не выгорит ни фига, хотя, как знать, еще не вечер… Ты мне лучше вот что скажи: ты такой солидный шпиен, рубаха у тебя от кутюр и все такое, а вот пушка, — я похлопал его по кобуре, — фигня полная, пукалка непотребная. Вот оружие мужчины! — Я вытащил из-за спины свой «Magnum Research Desert Eagle». — Видал? Вот это нормальная базука! «Пустынный орел», платформа «Mark XIX», длина ствола 254 миллиметра, калибр 12,7 миллиметра — 50АЕ. Страшный, правда? В моем ремесле страх — это главный аспект дела. А как долбит! Смотри!
С этими словами я всадил три пули в ни в чем не повинный холодильник.
— Видал, какие дыры! Как лупит мощно! Навылет! Понял, цэрэушник американский!
— А скорострельность? — воскликнул Сика-Пука и в считанные мгновения полностью разрядил свою «Беретту» в многострадальный холодильник. — Ага! Усек? Пока ты три пули пустишь, я тебя уже пятнадцатью прошью!
— Х-ха! Фигня! Если не попадешь — то ты пустой, а у меня… Смотри! — Я еще раз выстрелил в холодильник, добил беднягу; дверца холодильника отвалилась, открыв для обозрения растерзанные недра. — Понял?
— Мальчьики, — ласковом голосом, словно любящая мать, нежно бранящая своих чад, сказала Герда, — нье бьезобразничайте, озорнишьки…
Дверь номера отворилась, и в гостиную осторожно заглянул коридорный.
— Че те надо, иди отсюда! — рявкнул Сика-Пука, схватил левой рукой со стола щипцы для разъедания омаров и швырнул их в мальчишку. Тот еле успел выскочить в коридор. — Никакой, понимаешь, высокой советской культуры обслуживания, лезет, когда его не просят! Подайте мне книгу жалоб!
Через три минуты явился управляющий с тремя охранниками и унылым взглядом оглядел помещение. Было на что посмотреть: кругом апокалиптический бардак, на полу гильзы, холодильник расстрелян и убит, истекает кровью-фреоном и водкой с шампанским из разбитых пулями бутылок. В пороховом дыму с задумчивыми лицами сидят два вооруженных алкаша, размахивающих дымящимися пистолетами, а рядышком сидит радостно-счастливая фашистка, налитая по самые ноздри мартини.