Я вернулся в номер, взял трубку и нахальным тоном потребовал прислать мне горничную с нитками и иголками, после чего врубил телевизор.
В телевизоре обнаружился какой-то хор мелюзги в пионерских галстуках, клетчатых костюмах и юбчонках. Полагаю, что это был Большой детский хор под управлением В. Попова. Солист хора — кучерявый блондинистый мальчуган с нелепой стрижкой — лихо запевал бессмертную совковую песенку о том, что если с другом вышел в путь — веселей дорога, без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много… Да… вскрыл пацан мои воспоминания тех времен, когда я остался один-одинешенек в целом свете, воспоминания той поры, когда я еще только осваивал свою профессию и действовал с друзьями-отморозками, причем полными, кончеными отморозками. Да и сам я был изрядный отморозок — такой же, как и мои друзяки, но только менее нервный. Все было прекрасно до того дела, когда мы вознамерились грабануть одну явно бандитскую контору, но встретили ожесточенное сопротивление противника. Мои друзяки, да будет земля им пухом, решили проявить стойкость и несгибаемую волю завалить оппонентов, в результате чего все они как один пали в перестрелке смертью храбрых и получили по своему контрольному выстрелу в голову, а я, не то по счастливой случайности, не то в силу подготовки, которую мне дал отец, смылся в сумрак ночи. Я ушел в ночь, унося в заднице пулю от «ТТ» и глубокое убеждение, что отныне и навсегда я буду работать один, без шизоидных подельников с атрофированным инстинктом самосохранения. Так я и стал одиночкой… и теперь меня чуть-чуть, а когда-то было много.
Пришла горничная и забрала мою куртку, клятвенно пообещав, что через двадцать минут все будет зашито и куртка будет возвращена, что эти услуги будут внесены в счет. Действительно, через обещанный срок горничная принесла мою косуху, идеально заштопанную и вычищенную. Удивительно. В том СССР, который я помню, я бы ждал эту куртку до скончания века, весь поседел бы, дожидаючись, а в итоге мне бы вернули куртку, изорванную пуще прежнего и совсем не мою. А здесь… этот СССР мне решительно нравился.
Я выключил телевизор, оделся, вышел из номера и спустился лифтом на первый этаж. В шикарном холле я первым делом нашел банкомат и бессовестно снял со шпионской карточки тысячу рублей. Сика-Пука не обеднеет, а просидеть безвылазно целый год в кабаке — это моя заветная, трепетная розовая мечта, вот только вставлю новую печень и сразу… а пока я подошел к вахтенному.
— Где моя базука?
— Извините, товарищ, но базук у нас нет — не сдавали, — невозмутимо ответил мне хитромордый вахтенный.
— А что, бывает, что сдают базуки? — спросил я.
— Нет, не бывает.
— Так какого хрена ты тогда паясничаешь? Не сдавали! Тоже мне, шутник выискался! Петросян местного разлива! Видишь? — Я подергал себя за волосы. — Я — раб повышенной свирепости, и с юмором у меня туго. Отдавай мою пушку!
— Какую именно? У меня на хранении 73 пистолета и револьвера.
— Ого! У вас тут что — всесоюзный слет свирепых террористов? Ладно, — сказал я, — упрощаем проблему. Я из номера 80—03, ваш управляющий вчера заходил и очень слезно просил дать ему поиграться моим пистолетом.
— А… Номер 80—03… Это вы вчера холодильник пристрелили? Солидно. «Беретту» забрала фройляйн диссидентка, а этот, очевидно, ваш, вот, пожалуйста. — Он выложил «Магнум» на стойку. — Почищен, смазан, дозаряжен. Эти услуги включены в счет.
— Надо же, какой сервис, не перестаю удивляться, а на счет мне наплевать, потому как не мне его оплачивать. — Я сунул пистолет за спину и собрался выйти из гостиницы.
— Постойте, товарищ, — остановил меня вахтенный, — очевидно, что в СССР вы в первый раз, а ваша секс-машина-хозяйка отлучилась с каким-то похмельным дятлом в розовой рубахе, поэтому я должен вас проинструктировать. Вы не должны никого убивать от скуки или из прихоти, кроме случаев необходимой самообороны. Я вижу, что русским языком вы владеете в совершенстве, поэтому в случае, если на вас нападут лихие самоубийцы, вы должны сказать: «Назад, стрелять буду», после чего вы обязаны произвести предупредительный выстрел в воздух, только после этого вы имеете право отстреливать несчастным идиотам головы или любые другие части тела на собственное усмотрение.
— Вот спасибочки за доходчивые инструкции, а то я, знаете ли, собирался выйти на улицу и на досуге злобно пристрелить десяток-другой пионэ-эров. Так… чтоб рефлексы не тупились, физкультуры ради, но теперь — ни-ни, пускай живут щенята и дорастают до комсомола. — Я тоже умею паясничать... причем на профессиональном уровне.