— А ну, прекрати, — сказал бородач, поглаживая трещину большим пальцем. — Мне ж ее потом чинить придется!
«Еще один раз, — подумал Космо. — У меня хватит дыхания только на одну попытку».
Он отвел голову назад и из последних сил нанес удар по тому же месту. Стенки ванны задрожали.
Щель расширилась, стала глубже. Теперь она шла через всю толщину стенки ванны насквозь.
Одна капля. Всего одна капля.
— Перестань, парень, — презрительно фыркнул бородач. — Постарайся уснуть. Избавь себя от страданий.
Трещина расширилась еще больше, стала похожей на паутину с серебристым пауком в центре. Капля желтой кислоты проникла в брешь, разъедая незащищенные внутренние слои пластигласовой стенки.
Бородач нахмурился.
— Как тебе…
Пластиглас раскололся. Возможно, трещинам потребовалось несколько секунд, чтобы разрушить наружную поверхность, но со стороны разрушение выглядело мгновенным. От удивления у бородача отвисла челюсть. Это его и сгубило: содержимое ванны тугой струей ударило наружу, прямо в рот бородача. Щель расширилась еще больше, ванна лопнула, и несколько тысяч галлонов кислоты выплеснулось на пол. Вся комната оказалась залита тонким слоем едкой жидкости. Супернатуралисты в коконах остались лежать на полу как рыбки из разбившегося аквариума.
Но меньше всех повезло бородачу. Его тщедушное тело приняло основной удар потока, не считая более мелких ударов осколков пластигласа. Оператора отбросило к стене, где он и остался лежать в луже кислоты. На лбу у него выросла шишка.
«А теперь можно и поспать, — устало подумал Космо. — Все остальные уже давно спят».
Конечно, праздновать победу было рано, супернатуралисты были без сознания и все еще в целлофановых коконах. В любой момент мог войти какой-нибудь сотрудник «Маичи», или служба безопасности могла включить монитор наблюдения и увидеть, что ситуация в подвале далека от идеальной. Но, по крайней мере, супернатуралисты были живы, а ведь на это даже самый азартный игрок еще несколько мгновений назад вряд ли поставил бы деньги.
Минуты тянулись мучительно медленно, в такт каплям желтой жижи, вытекавшим из расколотой ванны. Время шло, и кислота делала свою работу, медленно разъедая целлофановую пленку. Прошло сорок минут, прежде чем Стефан очутился на свободе. Он вдохнул чистого воздуха, и из легких выветрились остатки транквилизаторного дурмана. К юноше вернулось сознание. Он сбросил с себя остатки целлофана, как бабочка — остатки кокона. С трудом он поднялся на колени, откашлялся и выплюнул смесь целлофана и кислоты. Постепенно сны сменились воспоминаниями о том, что случилось совсем недавно.
— Фаустино, — прошептал он, снимая с головы присоску.
Повторюшка очнулся следующим.
— Что я тебе говорил? Кто оказался предателем?
Стефан сорвал целлофановые ошметки с тела ребенка Бартоли.
— Похоже, все старые друзья последнее время взяли привычку предавать меня.
Повторюшка зашелся в кашле.
— Та «скорая помощь», что тебя подобрала, — просипел он, когда ему немного полегчало. — Ты должен мне поверить. Я ничего не знал.
Стефан похлопал его по плечу.
— Конечно не знал. Она всех нас использовала.
Башкир вытащил Мону из-под пластигласового обломка.
— Кстати, а как нам удалось выбраться из ванны? Я думал, что нас ждет неминуемая смерть.
Повторюшка перевернул Космо на спину. На лбу сверкнула металлическая пластинка.
— Ты мне не поверишь, но новичок снова спас нас. Разбил ванну головой.
Повторюшка положил ладонь на лоб Космо. В месте контакта появилось слабое серебристое свечение.
— Я могу на время избавить его от боли. Исцелиться он должен сам.
Стефан приподнял Мону.
— И все-таки, Повторюшка, ты должен был мне давно обо всем рассказать.
— Ты прав, должен был. Ну вот, теперь ты все знаешь. И что собираешься делать?
Стефан достал капсулу с нюхательной солью из аптечки на поясе и раздавил ее под носом Моны.
— Узнать, зачем Элли Фаустино собирает паразитов.
Мона очнулась с криком:
— Ни за что, мама! Я ни за что не надену это платье!
Стефан поднял ее и положил на хирургический стол.
— Все в порядке, Мона. Все в порядке. Ты среди друзей.
Мона подозрительно прищурилась.
— Никаких платьев?
— Нет никаких платьев. Успокойся. Постарайся не двигаться.
Лицо Моны имело отчетливый зеленоватый оттенок.
— Ничего, если меня вырвет?
— Сколько угодно, — сказал Стефан и отошел на пару шагов.
Космо бился на полу как рыба, сражаясь с пригрезившимся в кошмаре врагом.
— Да, парню много пришлось пережить за последние несколько недель, — заметил Повторюшка.
Стефан уложил Космо на свободный хирургический стол.
— Обещаю, начиная с сегодняшнего дня будем жить нормальной жизнью. Все.
Повторюшка снял остатки целлофана и кислоты с рук.
— Правда? Где я это уже слышал?
Бородач не горел желанием делиться информацией, но один взгляд на лица супернатуралистов заставил его передумать.
— Я даже не работаю здесь постоянно. Иногда выполняю особые поручения президента Фаустино. Так сказать, неофициально, понимаете?
— Понимаю, — сказал Стефан. — Нас ты тоже едва не лишил жизни, так сказать, неофициально.
— Ничего личного, просто выполнял свою работу.
— Конечно, ничего личного. Чего не сделаешь за небольшую прибавку к зарплате, да?
Бородач валялся в луже кислоты. Желтая жидкость уже начинала разъедать его кожу.
— Два вопроса, — сказал Стефан. — И будет лучше, если ты ответишь прямо и честно, иначе последствия будут крайне для тебя не приятными.
Бородач закивал так энергично, что его подбородок потерял ясные очертания.
— Да-да, конечно, спрашивай.
— Первый вопрос: где наши вещи?
— Вещи? Вещи? Ты имеешь в виду снаряжение, оружие и компьютеры?
— Оружие — в первую очередь. Где оно?
Бородач поднял палец.
— Это второй вопрос?
Стефан закрыл один глаз, а второй угрожающе вытаращил. Шрам на щеке юноши задрожал.
— Нет, идиот. Это еще первый вопрос. Говори, где наши вещи. Живо!
— Хорошо-хорошо! Вон там, в синих мешках. Мне было велено все сжечь, после того как смою ваши молекулы в канализацию. Только не надо принимать это на свой счет! Ничего личного, ребята!
Стефан кивнул товарищам. Они тут же принялись копаться в мешках, выбирая «громобои», обоймы, кобуры и телефоны.
— Антиполицейские маски тоже надо захватить, — сказала Мона. — Не хочу, чтобы нас увидели камеры слежения.
Они окатили друг друга водой из шланга и быстро экипировались. Супернатуралисты чувствовали себя как лисы в норе, окруженной сворой гончих. Хорошо вооруженные лисы.
— Второй вопрос, — сказал Стефан, поднимая бородача за воротник. — Где Фаустино?
Страдание во взгляде бородача явно говорило о том, что ему очень не хочется отвечать.
— Мне жаль, но я не могу этого вам сказать. Действительно жаль. Но…
— Лучше, если это «но» будет убедительным, — сказал Стефан. — От него зависит твое ближайшее будущее.
Кадык бородача отчаянно задергался. Казалось, в горле у него застрял крошечный инопланетянин и отчаянно пытается вырваться на свободу.
— Это — очень большое предприятие. Президент Фаустино может быть в своем кабинете, или в зале заседаний, или совершать обход. Я не знаю.
— В такое позднее время? Чушь.
Бородач взглянул на настенные часы.
— Когда президент Фаустино приезжает так поздно, то занимается неофициальной работой, как я. Обычно эта работа связана с «НУ-ВИД 4», хотя я понятия не имею, что это такое.
— Именно это нас интересует. Где?
Бородач вздохнул. Этот разговор мог стоить ему работы.
— Лаборатория номер один. Направо в конце коридора. Поймете, когда увидите двоих охранников у дверей. Кроме них, ночью никого нет.