"ДОБРЫЙ САМАРИТЯНИН"
I вариант
(на библейский сюжет)
Дороже человечьей жизни оказалась
одежда старая, кошель полупустой…
Напав на одного гуртом,
ограбили, изранили, избили
и бросили в крови, в грязи, в ночи…
А ведь разбойники одного племени с ним были.
Наутро здесь прошел левит, служитель Храма.
Склонился к полумертвому:
"Бедняга… Надо бы помочь…"
И очень, может быть, помог бы.
Но если бы на рынок не спешил.
А ведь левит его соседом был.
Под полуденным солнцем
прошел священник, пастырь добрый.
Услышав стон, узнал свою овцу.
Подумал: Надо бы помочь… Но кровь. Но грязь…"
А он как раз
собрался чуть перекусить в дороге.
Но он — священник, страж Закона.
Как может он не соблюсти Закон,
который говорит:
"Великий грех не вымыть рук перед едой".
А Часом позже ехал здесь самаритянин —
язычник нечестивый,
/не человек о так себе — изгой/.
Не мешкая, он раны вымыл и перевязал,
и незнакомца на осла взвалил,
и в город перевез,
и отыскал пристанище,
и целых два динария хозяину вручил,
чтоб только выходили человека.
"А ежели, — сказал, прощаясь, —
лечение долгим выйдет,
я на пути обратном
издержки оплачу с лихвой".
Так кто ж для выжившего человека,
из всех, кто встретился ему в беде,
был ему ближним?"
спросил собравшихся Иисус.
Мы каждый раз горим в аду,
когда страдание коснется сердца.
Но только нашего.
Мы в святцы Вестника не занесем,
покамест не распнем.
И возрастает спрос на грех из века в век.
Нам не понять, что есть Любовь,
пока не поменяемся местами с жертвой.
А много ли готовых?
Но держится Земля Любовью все же.
Но правит миром все-таки Любовь.
Она людей творит — как будто Храмы.
И в них излечивает раны
своей животворящею рукой.
Но, говорят, поверье есть,
что из камней надгробья, лавки и острога,
Храм никогда не строят.
Не потому ль острогов, лавок и надгробий много,
а Храмов мало на земле
……………..
Строитель, ты устал, таская камни:
что ж будешь строить?
"МЫ САМИ СТРОИМ СВОИ ТЮРЬМЫ"
Как в тюрьме —
в чреве
города-робота:
в дыме,
смраде,
и грохоте
человек
спал и видел
детства раннего
сон.
Мать он видел свою.
И себя —
малышом….
"Расскажи ты мне, мама, —
просил он, —
про горы.
Зачем горы даны?
Ведь там хлеб не растет?
Кто же сеет на скалах?"
И прекрасная мать
/та, чей прах
уж давно
был развеян ветрами
над Гангом священным/,
оживала в тех снах,
воспевала в тех снах
то, что Мысль
в Мироздании венчает, —
легенды.
О горах начала она легенду так:
"Когда закончилась Великая Пралайя
и стал Создатель Землю оформлять,
решил устлать ее он, как коврами, равнинами,
Которые могли дать людям хлеб.
Но Матерь Мира
/Звезду Которой называют Свати/
так Сказала:
"То правда: на равнинах
люди хлеб найдут
и разовьют торговлю и ремесла.
Но когда золото равнины загрязнит,
скажи, куда пойдут все чистые
для укрепления духа?
Или дай крылья людям,
или дай горы им".
"Да, Матерь Мира, Ты права.
Для укрепления духа
Дам людям горы.
Крылья, к сожалению, рано.
Пока сердца людские не проснутся,
их крылья понесут планете разрушение
и смерть самим себе".