К мифам о подсматривании непосредственное отношение имеет миф об Анхисе, который с ужасом узнает о том, что он провел ночь с богиней и видел ее обнаженной. Более того, Зевс наказывает его за разглашение тайны обнаженности Афродиты.
С перечисленными выше мифами связаны мифы о подземном мире. Хтоническое их содержание более чем очевидно. Это прежде всего миф об Орфее (он более всех других сопоставим с мифом об Идзанаки и Идзанами): Орфей теряет навсегда Эвридику за нарушение условия, поставленного ему Аидом, — не смотреть на Эвридику до выхода из подземного царства.
К этому типу мифов относится миф о Пирифое, который потребовав у Аида в жены Персефону, как бы пожелал проникнуть в глубину хтонического.
Миф о Тантале также имеет непосредственное отношение к „подсматриванию“. Желая испытать всеведение богов он подает им в качестве угощения мясо своего сына. Испытание всеведения богов есть попытка заглянуть в тайну, а посему Тантал наказывается самым жесточайшим образом. Кроме того, он пытается заставить повторить богов преступление Кроноса, пожиравшего своих детей, и тем самым совершает абсолютное преступление[108], которому соответствует абсолютность наказания.
Другим вариантом „подсматривания“ является миф о Деметре, пожелавшей наделить бессмертием Демофонта (Hymn. Hom. II., 233–264), сына элевсинского царя Келея. С этой целью она не позволяла ему вкушать земную пищу, натирая его амброзией и дуя на него, и по ночам, втайне ото всех, держала его в огне. Метанира, его мать, подсматривает, и это становится причиной того, что он теряет возможность стать бессмертным и должен „разделить участь всех смертных“. Как и в выше перечисленных случаях, подсматривание за тайными действиями божества становится причиной смерти.
Плутарх передает аналогичный миф об Исиде, но в его изложении еще более усиливается мотив потери бессмертия в результате подсматривания[109]: «Исида растила ребенка, давая ему сосать вместо груди кончик пальца: ночью выжигала смертную часть его тела; превратившись в ласточку, она начала летать вокруг колоны с громкими стонами, что царица, наблюдавшая за тем, что происходило, как только увидела ребенка в пламени, принялась кричать, лишив его тем самым бессмертия»[110]. Здесь следует обратить внимание на две детали, уточняющие греческий вариант мифа: 1) огонь „выжигает“ „смертную часть“ человеческой природы, т. e. он имеет очистительное действие; 2) одно случайное присутствие при этом божественном действии человеческого (смертного) существа оказывается достаточным, чтобы ребенок лишился бессмертия, достигаемого с помощью сложных магических действий. Каждая деталь здесь в высшей степени символична: очищающий от смертности огонь (смертность как „нечистота“, „дурной остаток“, „осадок“), ласточка как символ освобожденной души и мертвое тело бога как символ некоего тайного „неблагополучия“ в миробытие, мучительного ожидания очищения и возрождения.
Почему одного присутствия (подсматривания) достаточно, чтобы разрушить „чары“ божественного действия? Как следует из этих мифов, бессмертие есть редчайший божественный дар[111], которое для своего осуществления требует, во-первых, какой-то особой экстремальной ситуации (Деметра, разыскивающая свою дочь; Исида, странствующая с гробом Осириса), и во-вторых, каких-то особенных магических действий, на которые божество решается только в экстремальной ситуации, которая в случае Деметры и Исиды означает „открытость“ хтоническому миру: похищение Аидом Персефоны, смерть Осириса. Эта „уязвленность“ одновременно открывает возможность бессмертия для смертного существа, но также наделяет божественное действие крайней „хрупкостью“, „неустойчивостью“, определяемой самой структурой мифологического бытия, фундаментальными отношениями между темным и светлым мирами. Поэтому всякая „неправильность“ или постороннее вмешательство в теургическое действие оказывается чреватым катастрофой.
Мотив подсматривания присутствует и в мифе об Эдипе: инцест означает здесь прежде всего раскрытие табуированной наготы матери. Запрет на подсматривание и запрет инцеста по сути дела являются вариантами единого Запрета. Это следует из космогонического анализа инцеста. По Гесиоду (Theog., 126–127), первым порождением Земли, Геи, было Небо, Уран. От союза Геи и Урана (т. е. матери и сына) рождаются чудовища[112], которых Уран прячет в земной утробе. То есть в какой то момент происходит „задержка“ в миротворении: кровосмесительный союз матери и сына начинает производить только чудовищ, которые настолько ужасны, что не могут выйти из утробы матери, пребывая в ней как невыносимая тяжесть, увеличение которой могло бы привести к катастрофе.
108
Пожирание Кроносом своих детей, будущих олимпийских богов, означает „остановку“ космогонического процесса, поэтому в мифологии
109
В рассказе Плутарха потеря бессмертия приобретает особенно трагическое звучание. Интересно отметить, что во всех трех вариантах (греческом, египетском и библейском) бессмертие теряется по вине женщины, что указывает на особую
110
111
Бессмертие не только редчайший дар, но и запретный: Зевс испепеляет Асклепия за то, что он воскрешает мертвого, лишив таким образом Аида одного подданого (R. Graves,
112
Первые порождения Идзанаки и Идзанами, брата и сестры, чудовищны, и они от них отказываются (