— Что происходит? Где все? — шепотом спросила Варвара.
Закаров молча развел руками, шериф пожал плечами и с хрустом потянулся. Маркус, до этого сидевший на самом краю скамьи, вытянув ноги далеко в проход, наоборот, подобрался и принял более-менее приличный вид. Похоже, в храме что-то затевалось. Зашевелился сосед Софи, тот, что был настоящим прислужником. Он тоже украдкой вертел головой, шепча под нос слова, отнесенные мыслепереводчиком к разряду труднопереводимой обсценной лексики.
— …добровольцы будут трудиться в лазарете до заутренней, облегчая муки несчастных и обездоленных. В первой главе сказано: «Кто омоет кровоточащие язвы и зловонные гнойники последнего на земле, тот станет первым на небесах».
— Какие еще, нахрен, язвы? — забеспокоился бандит. — Какие добровольцы?
— Добровольцы — это мы, — Закаров бросил на соседей обреченный взгляд. — Похоже, здесь это налаженная тактика. Решили вздремнуть вместо того, чтобы духовно обогатиться? Пожалуйте в лазарет, утешать страждущих.
— Я не знала, — жалобно пропищала княжна. — Я всегда слушала проповедь до конца, а потом еще…
— Помолчи, никто тебя не обвиняет. Попробуем незаметно отделиться во время перехода. Держимся вместе, вперед не ломимся, — скомандовал шериф.
Но сбежать не получилось. Добровольцев выстроили в цепочку и под бдительным присмотром двух бородатых стариков в светло-голубом повели к выходу. Судя по выражению лиц, оба надсмотрщика прекрасно понимали, каким образом вызвалась большая часть отряда. А потому внимательно следили за тем, чтобы какой-нибудь недостаточно добровольный доброволец в последний момент не улизнул, решив стать первым на небесах в другой раз.
Длинная цепочка прислужников вышла на улицу, свернула за угол и направилась к невзрачной одноэтажной постройке, стоявшей в стороне от основного здания. Окон, как и в молельном зале, видно не было. То ли на Таормине таким образом берегли тепло, то ли отдавали дань уважения своему змеевидному божеству. Изнутри лазарет оказался сильно вытянутым в длину бараком. Бандит проследил взглядом за двумя рядами коек с узким проходом посередине и невесело присвистнул. Справа и слева, вдоль голых каменных стен, спали, лежали с безразличным взглядом или метались в бреду изможденные люди. Обещанных язв и гнойников хватало с избытком. Пахло соответствующе: болезнью, кровью, давно не мытыми телами, нечистотами. Дениса передернуло. Оставалось надеяться, что инфекции, передающиеся воздушно-капельным путем, лечили где-нибудь в соседнем крыле.
На небольшой площадке перед входом добровольцев встретил щуплый низенький мужчина средних лет, представившийся настоятелем лазарета. Открыв в знак приветствия лицо, он сердечно всем улыбнулся и выразил приятное удивление такому многочисленному пополнению рядов. Ответом ему был нестройный хор голосов, мол, и мы бесконечно рады, а то как же… С помощью все тех же суровых стариков настоятель разбил добровольцев на небольшие группы по три-четыре человека. Команда Силентиума, прежде старавшаяся держаться вместе, оказалась разделена. Маркуса, Дениса и Варвару включили в одну группу, шерифа, княжну, Софи и ее проспавшего соседа по скамье — в другую. Обе группы стояли в самом конце и могли только с тревогой наблюдать, как прислужники один за другим получают задания, прикладывают руки ко лбу и скрываются в глубине лазарета, кто с носилками, а кто с охапкой домотканых бинтов. Чем ближе подходила очередь, тем глубже натягивались капюшоны.
— Братья мои, вы, наверное, опасались, что все задания разберут? — с беззлобной насмешкой поинтересовался настоятель, когда все прочие добровольцы разошлись по делам. — Не бойтесь. Для тех, кто идет последним, я всегда берегу особые поручения. Особенно для таких здоровяков.
Настоятель окинул массивную фигуру Егора довольным взглядом, ободряюще улыбнулся и указал на стоящее в стороне железное ведро, прикрытое сверху влажной тряпицей. Софи послышалось, что единственный настоящий прислужник в их группе издал тихий стон. Позабыв обо всех положенных жестах, Егор пожал плечами и поднял ведро за ручку. Судя по тяжести и тихому плеску, внутри была вода. Или другая жидкость. Лучше думать, что вода. Настоятель лазарета, ничуть не удивленный поведением добровольца, обвел рукой два десятка коек, отгороженных складной бумажной ширмой.