— И что это значит? — вполголоса спросил шериф у Радмилы, когда они отошли на несколько шагов. — Нам их надо напоить? Или помыть?
Княжна виновато покачала головой.
— Не знаю. Я никогда здесь не была.
Трое ряженых так бы и таращились то на ведро, то на спящих людей, но новое нетерпеливое движение руки заставило их ускорить шаг. Впереди брел понурый сосед Софи. Дойдя до первой кровати, он мельком глянул на висящую в ногах табличку с намалеванным куском угля словом. Мыслепереводчик надолго задумался, но все-таки выдал: «Лихоманка». Софи шепотом повторила слово на разные лады, раздумывая, что это может быть за болезнь. Лихорадка, что ли? За ее спиной топтался перекошенный на одну сторону Егор с ведром в руках. Что делать дальше, было непонятно. Даже княжна, самозванный консультант по Таормине, только растерянно смотрела на изможденного старика, вытянувшего руки в старческих пятнах поверх тонкого шерстяного покрывала. Больной то ли спал, то ли лежал без сознания.
Сосед Софи укоризненно глянул на нерасторопных коллег и жестом велел шерифу поставить ведро ближе к изголовью. Снял тряпицу, сунул руку по локоть в воду и принялся энергично там шуровать. Софи осторожно наклонилась вперед — в воде извивалось множество юрких черных лент. Настоящий прислужник ухватил одну ленту за хвост, крепко зажав склизкое, отчаянно извивавшееся тельце в кулаке. Другой рукой откинул одеяло и положил червя на голую грудь старика. Мерзкое создание покрутилось на месте, затем медленно поползло вперед, оставляя на коже мокрый след. Достигнув шеи, как-то подобралось, надулось и рывком вцепилось в туго натянутую старческую кожу над ключицей, заставив Егора и Софи дружно отпрянуть назад.
Так и должно быть? Они здесь пациентов лечат или кормят эту живность? Может, это госпиталь вовсе не для людей? Егор порадовался, что под капюшоном не видно лица, с которого никак не удавалось согнать гадливое выражение. Сосед Софи, между тем, выуживал одного червя за другим, пока вся грудь больного не оказалась облеплена распухавшими на глазах черными присосками.
Закончив, он раздраженно вытер мокрые руки о подол.
— А вы чего ждете? Давай-ка, брат, следующий — твой.
Софи отступила от ведра, шустро спрятав руки за спину.
— Тогда ступай к настоятелю, говори, так мол и так, не желаю исполнять свой долг милосердия. Что, все трое обет молчания взяли? Ох и развелось вас, бездельников. Бери кровососа и не…
Мыслепереводчик помедлил со значением последнего слова, но они и так все прекрасно поняли. Фрум засучил рукава, Софи поджала бледные губы. Процесс пошел.
Группа Дениса была поглощена своими заботами. Настоятель вооружил их троицу разорванной на бинты простыней, склянками с густой, неприятно пахнущей бурой жидкостью, а еще длинными трубками из стекла. Один конец трубки оканчивался узким отверстием со сглаженными краями, другой — широкой воронкой. Очевидно, изделие предназначалась для удобства переливания этой самой бурой жидкости, вот только куда? Экипировав последний отряд, настоятель благословил помощников на труд и уселся за письменный стол, предусмотрительно поставленный у самого выхода из лазарета. Там он принялся перебирать ворох каких-то исписанных листов, не забывая бдительно поглядывать за происходящим в зале. Побег пришлось отложить.
Маркус, Денис и Варвара подошли к первой койке. Больной не спал. При их приближении он перевернулся на живот и сноровисто приспустил подвязанные простой веревкой штаны. Денис посмотрел на выставленный на обозрение филей, покрытый нарывами и красной сыпью, поднял глаза к потолку и снова опустил их на голый зад. Маркус тихо пробормотал:
— Надо было сдаться полиции еще на Пасифике.
Пауза затянулась. Больной вопросительно покосился через плечо.
— Знаешь, что? — Денис с задумчивым видом обернулся к подруге. — Не нужна мне местная еда. Маркус весит килограмм восемьдесят. Две недели протянем. А из костей выйдет недурной…
Варвара незаметно пихнула приятеля локтем. Не для того, чтобы пощадить чувства бандита — к растерявшейся троице приближался один из помощников настоятеля.
— Новички? — с нехорошим энтузиазмом поинтересовался он, потирая ладони с длинными сухими пальцами. — И сразу вызвались дежурить в лазарете? Похвально, очень похвально. Не робейте, я вам сейчас все покажу…