— Зачем ты вытащил стрелу? Не надо было.
— Без тебя знаю, — резко ответил Маркус. — Я ее не вытаскивал.
— Да ладно заливать, — Варвара хмыкнула, беря себя в руки. — Не могла она сама отвалиться.
Бандит неуклюже пожал одним плечом. Пушистые волосы девушки, продолжившей обрабатывать порезы, щекотали кожу, ловкие пальцы действовали уверенно и четко — сказывался опыт работы с мелкими деталями. Закончив, Варвара взялась за баллончик с жидким бинтом. Белая лента с шипением распылилась по телу, затягивая мелкие ранки полупрозрачной пленкой. Ребра, живот, грудь. На плече она задержалась, распыляя щиплющий кожу бинт слой за слоем, пока все вокруг не оказалось покрыто ровным слоем белой пены, постепенно превращавшейся в эластичную повязку.
Жжение усилилось. Маркус выругался шепотом и дернулся. На спину легла, успокаивая, шероховатая прохладная ладонь.
— И что дальше? Сама меня в грузовом отсеке запрешь или придется шерифа ждать?
Варвара помедлила, обдумывая ответ.
— Мы с Денисом попробуем убедить Егора, что в этом нет необходимости.
Бандит недоверчиво скривил губы и поднял взгляд на зеркало. Встретившись с серо-зелеными глазами девушки, прищурился, но не отвернулся. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Затем Варвара взяла шприц-тюбик с антибиотиками, сняла крышечку и с непонятной злостью всадила иглу под лопатку. Ярко-голубые глаза собеседника резко выпучились и округлились.
— Все, свободен.
***
Ждать, когда закончится диагностика, было невыносимо. Мучила мысль, что через тридцать минут над капсулой вспыхнет красный восклицательный знак. Это будет означать, что лечение в таких условиях невозможно. Пациента придется погрузить в стазис, снизив до минимума обмен веществ и мозговую активность. И тогда им придется выбирать… Расстаться с мечтой о Ренессансе, поставить под угрозу собственную жизнь и свободу, но отвезти Софи в больницу, где ей займутся врачи? Или оставить все как есть: выйти из комнаты, закрыть за собой дверь и забыть о капсуле, где спит, не видя снов, маленькая хозяйка корабля?
Закаров и сам не знал, что выберет. В конце концов, они ничем друг другу не обязаны. Их свела глупая случайность, она же их и разведет. Ему нельзя сдаваться на милость властей. Улыбчивый садист Васиковский вытрясет из него душу и по-тихому пришьет. Через несколько месяцев мать или отец, спохватившись, что давненько не было вестей от старшего отпрыска, подадут в розыск. Никакая полиция, никакие правозащитники ничего не докажут и не найдут. Был Денис Закаров, двадцати восьми лет от роду, и нет его.
Денис со вздохом поднялся на ноги и решил пройтись до рубки, чтобы как-то убить оставшиеся двадцать минут ожидания. Спустившись на первый этаж, он с удивлением обнаружил все еще пристегнутую к креслу плачущую княжну. Час от часу не легче… И что теперь с ней делать? Денис схватился за виски, с трудом удерживаясь от желания решить проблему кардинально, заманив Радмилу в капсулу стазиса.
— Ты иди… погуляй, не знаю. Маркуса найди. Только не трогай ничего.
Не обращая внимания на ответные причитания, Денис опустился на четвереньки и принялся рыскать возле кресел. Ага, вот он где! Отнятый у верного брата браслет укатился за переборку, но был найден и извлечен на свет. Денис повертел оружие в руках, пытаясь понять, что именно не давало ему покоя… Неожиданно маленький вес, никаких видимых механизмов управления… Но было что-то еще… Наконец, он понял. Верный брат выстрелил два раза. Один снаряд ушел в молоко, другой попал в бандита. Когда Денис снимал браслет с руки прислужника, пустовало как раз два гнезда. Но теперь все до единой стрелы находились на местах.
Погрузившийся в свои мысли Денис поднялся на второй этаж. Ноги сами собой принесли в спортзал. Возле стены с оружием на корточках сидел шериф — перебирал коробки, рассортировывая содержимое на несколько кучек, и что-то тихо приговаривал. Денис прошел мимо и уселся на пол, прислонившись спиной к гладкому боку медицинской капсулы.
Он не знал, сколько времени прошло, когда капсула издала мелодичный звук. Закаров очнулся и посмотрел на виртуальный монитор. Над головой светился длинный список медицинских терминов. Он пробежал глазами до конца текста, где на зеленой плашке значилось: реабилитация возможна. От облегчения он прикрыл глаза и потер живой рукой лоб. Улыбнулся, принялся читать дальше: «Предполагаемое восстановление работоспособности — девяносто два процента. Процесс займет четырнадцать дней, восемь часов, сорок три минуты». Капсула тихо загудела, приступая к процессу регенерации. Окно, где виднелось бледное лицо Софи, словно затянуло изморозью, сквозь которую едва проступали темные пряди волос и спутанная паутина проводов. Список повреждений исчез, в воздухе зажегся обратный отсчет. Спи и поправляйся, Софи.